Э, нет. Сравнения тут, то есть — разделения, штуки самые сомнительные. Сравнивать совершенно разное, обращаться за правдой к иному — как же это возможно, коли оно совсем иное, если разности совсем разны, и между ними невозможно сравнение и нет, по существу, между ними других связей, кроме абсолютного несходства? Нет, за действительной правдой следует обращаться лишь к тождественному той же правде, к самой действительности, тождественной лишь себе. Выход, стало быть, один: счесть все происшествия скопом — одним большим событием, заключённым в тождественном, вовсе не ином по отношению к ним. НЕИНОЕ, вот разгадка ЭТОМУ. И его источник, Творец, автор и действительности, и хроники.
Неизменность Творца — источник всегда соответствующей Ему действительности, поскольку у Него нет ничего иного, кроме себя. Вся хроника, всё это действо — Он сам. Он и есть единственное событие хроники и действительности. Он — тот, кто на все наши: я есть, прикрикнет: нет, это Я есть. Утверждая — я есть, мы на самом деле утверждаем — Он есть. Потому что только в этом случае утверждение «я есть» лишено фундаментального противоречия между ограниченным Я и ничем не ограниченным ЕСТЬ. Только в этом случае мы находим неограниченному ЕСТЬ тождественное ему, также ничем не ограниченное Я. Вот почему противоречие, заключённое в факте существования наших Я, неразрешимо нашими же усилиями. А Ему и усилий не требуется. Ибо Он и без них всеобъемлющ, Ему некуда перетекать, только в тождественное себе же, в себя же. Ему некем оказываться, а значит и некогда. То есть, не имеет Он расписанного времени, когда это делать, и вообще во времени и расписании его не нуждается. Стало быть, о чём мы тут говорим, и всегда говорим, когда произносим: я? Мы о Вечности говорим.
Но всё это ты сможешь извлечь и из «Тристана», если поразмыслишь, а сейчас — короче: все наши страхи оттого, что мы знаем парадоксальность «я есть», и верим в существование вечности, ведь само слово «есть» соответствует вечному Я, не прошлому его, не будущему, не времени вообще, — но мы же отнюдь не уверены в собственном вечном существовании, в личном бессмертии. Потому и придумываем «воскресение». Между тем, тут и верить незачем, достаточно здраво помыслить, и… уничтожить все противоречия одним махом. Вот я сейчас изложу тебе тезисно, как это может происходить. И попробуй найди теперь в этом дурное.
В вечности вечно всё наличное в ней, всё наличное в ней есть, или мы не о вечности говорим.
Ничто не может исчезнуть из вечности, умереть в ней, или мы не о вечности говорим.
Ничто не может в вечности родиться или воскреснуть, или мы не о вечности говорим.
Ничто не может начаться или кончиться в вечности, или мы не о вечности говорим.
В вечности нет начал и концов вещей, нет причин и следствий, или мы не о вечности говорим.
В вечности нет завтра и вчера, нет сегодня, нет уже или ещё, есть наличное, или мы не о вечности говорим.
Всё подпадающее под определение «есть», в том числе и я, наличествует в вечности, или мы не о вечности говорим.
Ничто наличное не может исчезнуть, не может этого и никто из нас, или мы не о вечности говорим.
Всё наличное есть, поскольку оно даётся мне, или его нет, или меня нет, или мы не о вечности говорим.
Но я есть, поскольку я дан себе, поскольку мы о вечности говорим.
Данность это дар, это дар навечно, его не отбирают назад, ибо в вечности нет ни назад, ни вперёд, есть только есть. Или мы не о вечности говорим.
Вечность существует, пока существует это «есть», то есть, само существование, или мы не о вечности говорим.
«Есть» длится ровно столько, сколько длится вечность: один миг, или мы не о вечности и существовании говорим.
С точки зрения вечности любое время протекает ровно миг, неотличимый от того, что называется «точка», или мы не о вечности говорим.
Никто не может выйти из вечности, как выходят из какой-нибудь партии, с ней нельзя покончить, как с какой-нибудь хроникой, её круг — совершенно круглый, потому что граница её круга недостижима и центр её круга везде, или мы не о вечности говорим.
Я всё равно вечен, хочу я того или нет, или мы не о вечности и не обо мне говорим.
Ты всё равно вечен, сопротивляешься ты тому или нет, или мы не о вечности и тебе говорим.
Желание не быть вечным, сопротивление тому, чтобы быть вечным, это сопротивление тому, чтобы быть, это изъян вечности, или мы не о вечности говорим.
Но я, но ты — есть, и наши желание и сопротивление не приведут нас даже к смерти, о бессмертии же и вовсе умолчу… Изъяны не мешают вечности быть вечной. Ведь мы всё же о вечности говорим.
Читать дальше