Борис Фальков - Горацио (Письма О. Д. Исаева)

Миг этот искать долго не приходится, это брачная ночь Марка и Изольды Белокурой. В ту ночь, как известно, служанка Изольды Бранжьена заменила на брачном одре свою госпожу, ибо даже после поездки на Корабле Любви оставалась невинной, как бы это ни было невероятно. Изольда, опять же известно, напротив: уже не являлась… как бы это избежать повторения слова… барышней. Король не заметил подмены. И брачный союз, которому угрожала опасность не состояться вовсе, стал ото дня ко дню, то есть — от ночи к ночи укрепляться. Именно в эту первобрачную ночь Одре совершает свою первую партизанскую вылазку: тайно проникает в спальню короля, прячется за портьерой и внимательно наблюдает за всем происходящим. Но, опять же удивительным образом, тоже никакой подмены не обнаруживает. Так, во всяком случае, записано в хронике… И это, возможно, чистая правда. Ведь если бы Одре обнаружил подмену, то немедленно бы схватил преступницу, крикнул бы «огня, огня!», вызвал бы свидетелей и, наконец, выиграл бы свою затянувшуюся партию. Ведь ничего иного он и не желает. Между тем, как известно, опять это сакраментальное «известно», ничего такого не случилось. Почему? Где в этой сцене спрятана ловушка для участников?

Разберёмся. Одре стоит за портьерой и видит, что всё в порядке, кричать «огня, огня» нет причин. Король лежит в постели и видит то же самое. То есть, оба они видят то, что противоречит описанному в хронике Гора. В хронике же написано, что Изольда вынужденно пошла на обман, поскольку на Корабле Любви потеряла невинность. Слепота участников сцены, столь явно выпячиваемая хронистом, одинаково устраивает всех: короля, Изольду, Тристана, Бранжьену, самого Гора, ведь это его идея подмены с таким блеском удалась! Не устраивает она лишь Одре — но и он ведь подтверждает отсутствие обмана своим свидетельством из-за портьеры! Свидетельство Одре неопровержимо доказывает чистоту Изольды, несмотря на его жажду найти доказательства совсем иного, но ведь именно это и нужно обманщикам, и более всего — королю Марку! Итак, несмотря на разные цели участников, и непреложный факт подмены, все подтверждают её отсутствие. То есть, становится доказанным, что никакой подмены вовсе не было, что в хронику занесена преднамеренная ложь. Ибо если один и тот же факт, свидетельство Одре, служит ему и его противникам, служит столь противоположным целям ОДНОВРЕМЕННО и ОДИНАКОВО, то значит — сам этот факт двусмысленен, лжив. И, значит, подмена и факт в выражении «факт подмены» — вещи абсолютно разные. С подменой, таким образом, всё ясно. Но тогда — что такое этот факт? Вот вопрос.

То есть, нет никакого вопроса. Как не было в действительности и никакой подмены. Так называемые слепые — абсолютно правы. Само обвинение в слепоте, подчёркиваемое хроникой, обвинение ложное. Подмены же не было потому, что в ней не было никакой необходимости. Изольда, вошедшая брачной ночью в опочивальню Марка, ничем не отличается от той, которую мы видели в части второй тома первого. Точнее, в существенной своей части ничем не отличается. Она была до путешествия и осталась после путешествия барышней. По меньшей мере — до свадьбы. История соития Тристана и Изольды на Корабле Любви выдумана хронистом. Привкус литературной пошлости, китча, в самом выражении «Корабль Любви» оставляет неоспоримое послевкусие выдумки. Для чего же она её автору? На этот вопрос уже отвечала и сама хроника… Чтобы скрыть импотенцию Тристана.

Придя к такому выводу, Одре, может быть, и не исчерпывает всей истины, но ещё на один шаг приближается к рецепту любовного напитка. Что до его потайных надежд, то они не сбываются и на этот раз. Пророком в своём отечестве Одре опять не становится. Но для чего, собственно, существуют пророки? Отнюдь не только для «пророчеств и молитв», а и для того, чтобы их бросали львам. Для того же существуют и сами львы, и бросающие им пищу. Насчёт же отечества… Огорчаться не стоит: нет пророков в своём, но их нет и в чужих. Однако, всё же огорчённый этим правилом Одре, опять же — вынужденно, продолжает свои партизанские действия. Предполагая тайные свидания Тристана с Изольдой, он ставит в коридорах дворца крысоловки, подбрасывает анонимные письма. Он также предполагает, что Тристан должен красться коридорами босиком, чтобы производить поменьше шума. И поэтому партизан раскладывает на пути врага режущие и колющие предметы, втыкает в полы обломки кос и вилки для мяса, а также развешивает по стенам обожжённые на огне камина деревянные крючья, которые он выкрадывает из хроники Гора, точнее — из начальной версии об убийстве Гамлетом своих врагов. Теперь всё это используется для покушения на жизнь самого Тристана. Но, повторим, о Гамлете уже мало кто помнит. Не помнит о нём и ещё никто.