Марат Кабиров - Имя твоего ангела

Неожиданно землю, дома людей, словно черный луч, окружило кольцо. Лучи кольца, все больше осветляясь, приобрели голубой цвет.

Он расширился. Окружившее мир людей кольцо было не чем иным, как большая вода. Море. В центре этого моря образовался небольшой островок. На нем людей не было. На нем было единственное живое существо – Фатима. Она очень четко увидела свое лицо. Лицо старухи, оказавшейся на острове моря тоски, было желтым.

Неожиданно она услышала безобразный голос:

…дети твои остались запертыми в том круге. В центре этого круга – твои дети. Для тебя важно не то, где они, а живы ли. Пока они живы. Живы. Пока. Но перед ними стоит большое испытание.

Большое испытание.

Зухра всю ночь не могла уснуть. Лишь начало светать, она встала, облегченно вздохнула, посмотрела вокруг и на цыпочках пошла к двери. Потянулась было к ручке, но остановилась, сделала несколько шагов в сторону кровати Фатимы и опять остановилась.

– Решила узнать, как там? Ладно, оставь дверь открытой: все равно не могу спать.

– Схожу, посмотрю, – раздался виноватый голос, – как бы чего не натворил.

Стараясь не шуметь, она открыла дверь. Через некоторое время послышались ее шаги в коридоре.

Когда она вышла, и Фатима встала со своего места. Всю ночь она бредила, видела какие-то непонятные сны. Нельзя было точно сказать, были это ее дневные мысли или она просто бредила. Чтобы избавиться от этих мыслей, нужно было что-то делать. Фатима застелила постель, поставила чай, помылась. Чай вскипел, вернулась и Зухра.

– Разлегся у двери. Не смогла разбудить, – сказала она. – Возьму детей и пойду, он с утра не буянит.

– Малышей не буди. Пусть спят спокойно. Сегодня мне никуда идти не нужно.

– Поспят… Я их будить не буду, – улыбнулась Зухра, поднимая старшего сына. – Маленький мой, пойдем, пойдем к себе…

Сын, конечно, ее не слышал: он продолжал спокойно спать.

Отнеся старшего в комнату, Зухра вернулась за младшим и, поблагодарив старушку, ушла к себе наверх. После ее ухода комната совсем опустела. Фатима по-прежнему никуда не собиралась. Но, желая освободиться от этой пустоты, решила пойти куда-нибудь.

Только куда? Пойти просить милостыню – это не способ избавления от тревожных мыслей. А больше ей идти было некуда. (Жила бы в деревне, могла бы зайти к соседям. А здесь куда пойдешь. Нет… Город хотя и большой, а пойти некуда.) Вот в этот момент она и вспомнила старушку Хадичу. Неплохо бы пойти к ней и попытаться еще раз все прояснить. Но она говорила, что болеет. Нехорошо беспокоить больного человека.

…твои дети остались в том круге. В центре этого круга твои дети. Тебе важно знать не где они, а живы ли. Пока они живы. Живы. Пока. Но им предстоят большие испытания. Большие испытания.

Опять эти слова не давали ей покоя. Фатима постаралась понять их смысл. В каком круге? Какое большое испытание стоит перед ними? И вдруг она уловила главное. Твои дети . Это слово не отпускало ее, притягивало к себе все ее мысли. Твои дети. Кто же они «твои дети»? Это Радик с Айгуль?

Наверное, они… Но старуха восприняла это немного по- другому. В центре круга – твои дети. Ей показалось странным, что это сказано только о Радике с Айгуль. Твои дети . Следовательно, дети Фатимы. Значит, все они остались внутри какого-то невидимого круга.

Что за круг? Когда она представила себя духом Хатмуллы, не тот ли круг она видела? Это кольцо потом превратилось в остров. Маленький остров посреди большой воды.

Это Фатима восприняла, как какое-то большое открытие. Вопрос идти или не идти был решен. Нечего чувствовать себя неловко. Надо пойти и спросить. И остальные мои дети в том кольце? Это остров?

Что это за остров? Без ответа на эти три вопроса душа ее не успокоится.

Вспомнив о чем-то, Фатима окинула взглядом комнату. Она хотела что-то найти. Но тотчас забыла, что искала, и вспомнить уже не смогла. Пыталась вспомнить, но, махнув на это рукой, начала собираться.

Взявшись за ручку двери, вдруг остановилась. Немного постояла, подумав, пошарила в карманах. (Ах ты, черт, деньги ведь забыла взять.) Вернулась обратно и достала из-под кровати чемодан. Открыла его и сосчитала десятки, завернутые в платочек. Взяла половину и положила в карман камзола, который она не снимала ни летом, ни зимой. Хотела положить платочек снова в чемодан, но передумала и взяла с собой. Чемодан запихнула обратно под кровать. (Возьму все. Кто знает, что может быть. Без запаса ведь не живу, слава Богу.) Дойдя до двери, опять оглядела комнату и взялась за ручку.