Марат Кабиров: Имя твоего ангела

Но дело было даже не в этом. Искандер не мог простить себя.

Это он организовал все и сможет суд доказать вину или нет, но в том, что пропало четверо мужчин и осиротели их семьи виноват только Искандер. Конечно, было немало тех, кто пытался его всячески утешить и доказать, что во всем этом совсем нет его вины. Но никто из них не смог убедить Искандера. Он обвинял себя. Надеясь оказать хоть какую-то помощь осиротевшим семьям, поделил почти все свое состояние на четыре и раздал им. Естественно, никто ему за это не сказал спасибо. Он по-прежнему остался виноватым. Но ему не нужна была ни благодарность, ни оправдание. Он хорошо понимал, что никакие миллионы не заменят близкого человека. Он сам был благодарен им за то, что не отказались. Он чувствовал косые взгляды людей, постоянно слышал слова обвинения и угрозы. Но Искандер терпел молча, и все мучения жизни воспринимал как святое наказание.

Конечно, это было нелегко. Он был писателем, личностью, очень тонко воспринимающий каждое дыхание человечества. Не мало было моментов, когда он чувствовал себя никому не нужным, лишним, чужим ребенком своего народа. В такие моменты он всегда думал о Лолите. Ему казалось, что он слышит слова, сказанные ею перед прощанием: «Никогда не обвиняй себя. Никогда». Но он не мог не обвинять себя. Если бы рядом была Лолита, если бы он видел ее приветливый взгляд, ощущал ее добрые чувства, жить было бы легче.

Он пытался ее искать. Он искал ее. Привлек к поиску все свои связи.

Но не смог найти. В турагенстве ее не было и,оказалось, что и никогда не работала. На этом связь и прервалась. Нигде не появлялась женщина, похожая на Лолиту. И единственным утешением для Искандера остался портрет, сделанный Ляйлей. Он и сейчас стоит на столе Искандера. Он живет вместе с Искандером, являясь его единственным собеседником, утешителем, поддержкой. Хотя у него было много знакомых, друзей, почитателей его творчества, но секреты он мог доверять только ей. Лолита. Единственная и неповторимая.

Стоило Искандеру подумать о Лолите, как его душу охватывало что-то светлое. В это время он забывал о кошмарах, которые ему снились, и переживаниях наяву.

– Лолита… – губы его расплылись в улыбке, – Лолита…

Он подумал, сколько раз повторяет это имя. Каждое утро, когда просыпается. В минуты горя, минуты радости. Сосчитать невозможно.

Встав с места, он направился в ванную и тут обратил внимание на входную дверь. Грустно улыбнулся. Пошел и открыл дверь. В то же мгновение посмотрел на пол. И взяв черный конверт, что лежал под ногами, прошел в кабинет. Искандер предполагал, что здесь должен был лежать черный конверт, и что примерно в нем написано, и даже то, от кого он. И все же он вскрыл конверт и пробежался глазами по написанному. Все, как и положено, нет никаких изменений.

– Смерть убийце! – повторил он, грустно улыбнувшись, – Жизнь нельзя купить…

Он открыл верхний ящик стола и положил туда письмо. Этот ящик был полон черными конвертами. Искандер опять вспомнил свой недавний сон. Ему показалось, что те странные люди вышли из этих черных конвертов…

Приближалось половина первого.

– Говорят, что он никогда не опаздывает…

Директор Детского дома начал беспокоиться. Он должен был прийти уже в двенадцать часов. Может, передумал? Возможно, из-за чего-нибудь настроение испортилось… Нет, так не должно быть, все сотрудники строго предупреждены. Знают, как необходимо его встретить. Не каждый день сюда приезжают миллионеры, а если приезжают, не спешат оказать помощь. А этот человек… Этот совсем другой… И он должен прийти… Он не из тех, кто обманывает…

Неожиданно открылась дверь. Директор вздрогнул. Это оказывается заместитель Танзиля. Наверное, и она беспокоится.

– До сих пор нет, – сказала она, как только вошла, – возможно…

Зная, что она хочет сказать, директор сразу перебила ее. Он боялся этой мысли. Это же целый миллион! Сколько можно сделать на эти деньги! Директор уже все до копеечки рассчитал. Только бы деньги попали в руки, завтра же начали бы работы. Когда живешь с такими светлыми мечтами, не нужно никакое «возможно».

– Нет, Танзиля, – сказал директор, пытаясь улыбнуться. – На улицах ведь пробки. Нет ничего больше машин. Возможно, он в нее и попал. А так… Он человек слова. В прошлом году без слов вручил миллион Дому престарелых.

– Это же дому престарелых,- Танзиля все еще пребывала в сомнениях.

– И семьям, потерявшим на острове мужчин… – директор на какое-то время замолчал.