Пен Фартинг - Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада

Рози тоже хотелось попробовать. Он неловко опустился на колени и полез в дыру. Ему пришлось лечь на землю, чтобы дотянуться, но наконец и он выпрямился с добычей. Я заулыбался, глядя, как заботливо он укладывает в коробку серого сосунка. Остальные спасенные щенки мирно спали среди тряпья.

Оставшихся вытащил Джон, и Тали, как по волшебству, появилась у выхода из туннеля. Она побежала к вольеру за нами следом, прыгая у ног, как сумасшедшая.

– Придется и для нее делать закрытый вольер, – вздохнул Дэйв. – Иначе она их опять перетащит.

– Да, тут ты прав, – вздохнул я. – На ближайший час планы есть?

Первые тяжелые капли дождя упали на почти просохшую землю

Постепенно мы сдружились с афганскими полицейскими. Теперь почти каждый день после обеда, если не было других дел, мы с Дэйвом и Джоном приходили посидеть с ними часок в саду или перед входом в дом, где они жили. Мы пили чай и болтали обо всем на свете, если Гарри был так любезен, чтобы поработать для нас переводчиком (Абдулатип говорил по-английски намного хуже). К счастью, Гарри тоже очень любил чай.

Как-то раз мы сидели все вместе, со смехом наблюдая за тем, как Джон демонстрирует Тинтину правильную технику выполнения отжиманий. НПАшники никак не могли взять в толк, зачем, почему мы уделяем физической подготовке такое внимание, даже в свободное время. И никакие объяснения Джона не могли их переубедить.

– Но какой в этом смысл? – раз за разом переспрашивали они через Гарри.

В это время я заметил, как Джена крадется по тропинке мимо сада, скорее всего, в сторону столовой. С тех пор как у нее появились щенки, она стала настоящим мастером – или правильнее сказать мастерицей – побегов. Ее стоило бы назвать Гудини. Мы до сих пор не понимали, как ей это удалось, но буквально через пару дней после рождения малышей она ухитрилась перетащить их всех в загончик к Пуле и РПГ.

Сперва мы не поняли, куда она подевалась. У всех в памяти еще жива была трагедия со сточным туннелем. Но когда мы заглянули к РПГ, то обнаружили в его коробке счастливую Джену с малышами. Пуля и РПГ были вынуждены ютиться вдвоем во втором ящике.

– Во дает, – изумленно выдохнул Дэйв, глядя на это.

– Не спрашивай, я не знаю, как она сюда пролезла, – ответил я. В конце концов, в мире должно быть место неразгаданным тайнам.

Извинившись перед остальными, я отставил свой чай в сторону и с криком бросился за ней. Мне удалось перехватить ее, чтобы вернуть в вольер.

Завидев меня с ошалевшей Дженой на руках, афганцы разразились хохотом.

– В чем дело, Гарри? – спросил озадаченный Дэйв.

– Они смеются над Пеном и его собакой, – пояснил тот с улыбкой.

– С какой стати? – поинтересовался я. Вернувшись в сад, я опустил Джену на землю, предоставив ей обнюхивать окрестные кусты.

Рози начал отвечать, и Гарри перевел с широкой ухмылкой:

– Ты дал собаке имя и бегаешь за ней, как за человеком.

– Ну да. – Я пожал плечами. – А что такого? Разве афганцы не дают собакам клички?

Гарри повернулся к Рози и командиру, чтобы перевести им мои слова. Те внимательно выслушали, потом вновь захохотали.

– Нет, – сказал Гарри. – Собаку они называют собакой.

Он тоже начал смеяться.

Я посмотрел на Дэйва с Джоном, оба давились от смеха. Тут не выдержал и я. Мы все начали хохотать вместе с афганцами.

Потом я поднялся и вновь взял Джену на руки.

– Ладно, собака. Пойдем.

Было сыро и промозгло, где-то в глубине здания НПА горел тусклый свет. Свет наших налобных фонариков разгонял темноту и упирался в серые стены. Мы старались не наткнуться на железные койки, сваленные одна на другую и сдвинутые в сторону, чтобы освободить проход.

Наконец Абдулатип остановился у простой деревянной двери и вежливо постучал, очевидно ожидая разрешения войти.

С другой стороны послышался грубоватый голос.

Я посмотрел на пол и, заметив аккуратно составленные в ряд четыре пары кожаных шлепанцев, повернулся к Дэйву с Джоном:

– Разуваемся, парни.

Мы нагнулись и принялись расшнуровывать свои высокие ботинки, но Абдулатип ухватил меня за руку:

– Нет, нет, Пенни Дай, не надо.

– Мы разуемся, Абдул, дружище, это же ваш дом, – ответил я.

Абдулатип кивнул и отошел, терпеливо дожидаясь, пока мы скинем ботинки рядом с кожаными шлепанцами.

Дверь открылась, и мы оказались в комнате, залитой ярким светом. После того как мы больше часа провели во дворе в темноте, к этому было сложно привыкнуть, и поначалу я даже зажмурился.