Наталья Калинина - Что скрывают зеркала

Девушка оттянула ворот футболки, чтобы избавиться от неприятного ощущения давления на горло, но легче не стало. Напротив, дышать стало сложнее. Элеонора потерла горло, решив, что у нее начинается астматический приступ, похожий на тот, который она однажды перенесла несколько лет назад. Больше астма ее не беспокоила, но с тех пор Элеонора держала в аптечке на всякий случай ингалятор. Она подумала, что могла захватить его с собой в путешествие, и присела над чемоданом. Замки поддались без всякого усилия с ее стороны, будто открыла она их волей мысли. Чемодан раскрылся, будто раззявился большой красный рот. Но когда Элеонора заглянула внутрь, разочарованно вздохнула: нутро чемодана оказалось пустым. Кто-то опорожнил его и сменил светло-серую обивку на иссиня-черную. Элеонора опустила руку в чемодан, ожидая нащупать под тканью пластиковое дно, но рука вдруг провалилась в пустоту, будто обит был чемодан не тканью, а бездонной темнотой. Она вскрикнула и, торопливо вскочив на ноги, отшвырнула чемодан ногой. Чернильная темнота вязко заколыхалась в нем, выплеснулась несколькими каплями, выжигая со змеиным шипением дыры в стеклянном полу. Элеонора отскочила на безопасное расстояние, побоявшись оступиться и упасть в черную бездну или неосторожным движением расплескать все содержимое. Пропасть в чемодане – нелепей смерти и не придумаешь. Красный чемодан перестал вдруг быть ей безмолвным сопровождающим в путешествиях, хранителем очень-нужных-вещей. Ей неожиданно стало горько от такого предательства, будто чемодан был не просто любимой вещью, а старым другом, не только бросившим ее в сложной ситуации, но еще и переметнувшимся в стан врагов. Что ж, нужно оставить его, оттолкнуть от этой точки, на которой все закончилось, а может, с которой все началось, и идти вперед. Понять, где она находится и как найти отсюда выход. Что-то здесь не так, слишком ярки контрасты белого света и черной темноты, излишне насыщенны эти цвета – густые, неразбавленные, первородные. Будто начало и конец. Ее беспокоило, что искать выход в сложном хитросплетении бесчисленных коридоров окажется еще тем квестом, а спросить помощи не у кого. Но стоило ей только подумать про одиночество, как свет стал гаснуть постепенно, как в кинотеатре, до тех пор, пока не стал приятно-приглушенным. А в соседних коридорах, наоборот, стали проступать очертания фигур – постепенно, как изображения на опущенной в раствор проявителя фотобумаге. То, что находилось в других коридорах, увидеть оказалось невозможно: они просто утонули в наступивших теперь сумерках, словно кто-то их выключил как лишние.

В коридоре слева Элеонора увидела себя такой, какой была еще недавно, – со светлыми волосами до плеч, еще не перекрашенными в темный цвет и не остриженными парикмахером перед самым отлетом. Та, другая она, сидела к Элеоноре лицом за компьютером, постукивая задумчиво пальцами по столу. Что-то, похоже, у нее-другой не выходило, потому что на уставшем лице отразилась досада, брови сердито нахмурились, образовав между ними некрасивый и прибавляющий лет залом. Но вдруг, словно на ум пришло долгожданное решение, лицо светловолосой просияло, а пальцы, прервав сердитый стук по столу, легко запорхали по клавиатуре. Но в этот момент к столу подбежал мальчуган лет пяти, в котором Элеонора без труда узнала Тихона. Она-другая порывисто обняла сына и что-то шепнула ему на ухо, а потом легонько подтолкнула ладонью в спину, видимо отправляя поиграть. Элеонора невольно улыбнулась: так случалось нередко, когда она занималась переводом, а Тихон прибегал к ней с просьбой поиграть или включить ему любимый мультик.

В правом коридоре Элеонора опять увидела себя. И тоже со светлыми волосами, но завязанными высоко в хвост. Та девушка была одета в стильное деловое платье, под мышкой сжимала папку, затем небрежным жестом бросила ее на стол и торопливо сняла с телефона трубку. Элеонора наблюдала за другой собой, разговаривающей по телефону, со смешанными чувствами. Она нравилась себе такой – ухоженной, стильной, уверенной в себе, деловой. Эта девушка из правого коридора выгодно отличалась от девушки из левого. Но казалась чужой. Будто была это вовсе не она, Элеонора, а девушка, так пугающе на нее похожая. Холодная, профессиональная, лишенная сантиментов, как стерва-карьеристка из фильмов. И все же зрелище показалось ей завораживающим настолько, что Элеонора пропустила момент, когда девушка закончила телефонный разговор и подошла к прозрачной стене. Прижав к ней ладони, она вгляделась в сумрак соседнего коридора, будто высматривала кого-то в окне. Элеонора испугалась, поняв, что спрятаться ей некуда: в ее коридоре нет ничего, кроме чемодана с разверзнутой в нем бездной. Ей вдруг стало страшно до холода встретиться с самой собой глазами, будто под личиной ее двойника скрывалась смерть, убивающая одним только взглядом. И все же на какую-то секунду их взгляды схлестнулись, как шпаги дуэлянтов. В глазах той, другой, вспыхнуло удивление. Элеонора поспешно отвернулась. Но и того мгновения хватило, чтобы увидеть в глазах своего успешного в карьере двойника на самом дне затаившуюся тоску.