Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

— Мы с Барбой вдвоем не справляемся. Пусть поработают. Заодно и сыты будут.

С соседями, заслуживающими доверия, он бывал откровеннее:

— Жалко девчонок. Люди все же, какая разница, латыши или русские.

В одиночество Барбары и Валфрида вошли детские шалости, смех, слезы, заботы и радость. Вначале Беки не думали о долгой совместной жизни. Доброта, с какой они взяли чужих детей, была схожа с любезностью одинокого ездока: остановит лошадку, подсадит в телегу, подвезет немного, чтобы путнику не пришлось мерить километры по грязной размокшей дороге. Постепенно привитые веточки срослись с деревом-кормильцем. Девочки были трудолюбивые, смышленые. Сердца приемных родителей раскрылись. Сдерживаемая потребность создавать, растить нашла наконец применение. Сиротам, натерпевшимся столько горя, в свою очередь хотелось к кому-то прижаться. Поэтому они не были такими занозистыми, как обычно девочки-подростки. Этот порыв и растопил сердца приемных родителей, которые поначалу в новых детях видели прежде всего обладателей двух пар рук, способных помочь по хозяйству.

У сестер были свои фамилии — Ананьевы, но звали их — девочки Беки. Или Военная Нина, Военная Валя. Это была явная нелепица. Не война их родила, вынянчила, напротив — отняла мать, отца. Но прозвища создаются не по законам логики. Дети появились в военное время, значит, самое подходящее имя для них — Военные девчонки.

Кто мог бы подумать, что отощавшие, избитые подростки так прочно приживутся в местном обществе. Теперь кажется, что в Картофельных Ямах спокон веку жили и Нина, и Валя, — у обеих были хорошие мужья, по двое детей. Что Роланд сроду здесь не хозяйствовал, а в большом доме всегда обитали две семьи, которые добились благосостояния, трудясь на колхозных полях и на приусадебных участках. Лишь прозвища напоминали — Военная Нина и Военная Валя.

Когда прежние жильцы переехали в поселок, приемные дочери Беки рванули в освободившийся дом Церов. Им надоели их каморки, где в тесноте мыкались и взрослые и дети. Они хотели иметь каждая свои полдома, самостоятельности. И в то же время — быть поближе, поскольку привыкли держаться вместе. Близость в хоромах Церов не сравнить было с толкотней носом к носу в скромном жилище, каким был дом их приемных родителей. Еще они хотели свободы в борозде. Валфрид Бека постоянными советами и надзором стал им мешать. Давил, действовал на нервы. Безусловно — они были ему обязаны знаниями, он научил их приумножать достаток. И тем не менее. Отношения уже давно были не такими, как раньше. И это естественно. Замужество, дети ослабляют прежние связи. Нужно искать новые нити, ткать новые узоры, таков закон жизни.

Семья Беки — и дочки и родители — прославилась выращиванием скороспелой картошки. Не ранней, а скороспелой.

— Лето еще не пришло, а она уже созрела, — говорил Валфрид Бека.

Из-за привязанности к скороспелым сортам его даже прозвали Валфрид Ранняя Бульба. В семье одна лишь Барбара осталась при своем собственном имени. И то его укоротили на слог — Барба.

Валфрид Ранняя Бульба обучил девчонок своим производственным секретам, заразил желанием зарабатывать.

Кажется, что тут особенного: весной посади, летом окучивай, осенью выкапывай. А захотел раннюю, выбери сорт, зарывай в землю пораньше, получишь урожай еще до Иванова дня, хочешь — ешь, хочешь — вези на рынок. Все так, да не совсем.

Может, Валфрид знал, что картошка, наш главный продукт питания, содержит много калия и поэтому имеет большое значение для нормализации водного обмена и поддержки сердечной деятельности. И чем раньше ее вырастишь, тем полноценнее будет питание. Но вполне может быть, что он не слыхал об этом. В его задачи входило как можно скорее вырастить и как можно скорее предложить покупателю. Ранняя Бульба ухаживал за колхозным полем скороспелой и за своими приусадебными бороздками. Обеспечивал колхозной кассе и самому себе ранний доход.

— Скороспелая картошка выравнивает крестьянину лето, — уверял он. — Смотрите, что получается. Осенью все работы застревают. Дни коротки, темнеет рано. А там еще мокрядь с неба. Копаешься в земле. Грязь по уши. И картошка уже не та. И ты уже не работник. А со скороспелой совсем другое дело. Небо не успело прохудиться. Борозда не мучение, а радость. Кроме того, ранние клубни — предшественники для всех культур, никогда не обманут. Ни бороздить, ни боронить после них не надо. По ранней картошке хоть высевай озимые, мешанку, кочанную капусту, хоть садись на задницу — земля мягкая, как пружинное кресло.