Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

— Каждый день что-нибудь да меняется. Так недолго мозги вывихнуть. Что надобно знать, спустя год напечатают в календарях.

Насчет глаз, конечно, они брякнули просто так. Недаром Пильпук спросил Трине:

— Как же ты не путаешь кабаньи ядра с другими?

Вопрос был кстати. Трине славилась на всю округу своим умением холостить кабанчиков с тех самых пор, как сестры взвалили на себя все обязанности. Звать ветеринара было бы чистым расточительством. Как-то во время такой операции Трине поручили держать поросят за ноги — этого оказалось достаточно, чтобы овладеть наукой. Трине сколотила особое корытце, которое пропускало влагу, а поросенка, опрокинутого на спину, держало, как в тисках. Про щели объяснила:

— Чтобы моча могла вытечь, когда описается.

Холощение походило на ритуал. Сперва Трине выбирала место. Затем разворачивала тряпку, доставала бутылку. Далее все совершалось в строгой последовательности: раскупорит, наберет в рот глоток, побулькает, выплюнет, нальет в чашку желтой жидкости, нарежет в нее кусочки ниток, похожие на отощавших глистов. Раза два поскребет ножичком оселок и скажет:

— Слишком острым нельзя — худо заживает.

Покажет хозяину, как держать поросят, и пойдет чесать, как на конвейере. Если подкрадывался кот, прогонит со словами:

— Не зырься, а то как бы самого не выложили.

На Трине можно было положиться. Ни один пациент не маялся заражением крови, ни один не подох.

Вознаграждение за труд она брала не сразу.

— Заколете, дадите отведать, не осталось ли кабаньего духу.

В «Малкалнах» свеженина бывала на столе гораздо чаще, нежели в других домах.

О Лине вспоминали, когда устраивались торжества. Раньше хозяек искали в Озолгале, чтобы было непривычней, изысканней. Но после похорон мужей Кауке все сошлись на том, что Лине справляется не хуже, а то и лучше. Стали приглашать ее. Все время ведь кто-нибудь женится или умирает. Лине брала с собой в помощницы Трине. Только тут сестры обходились без перебранки. Видно, не хотели при людях срамить фамилию. Если и сцеплялись, то исключительно из-за соли. Трине готова была запорошить харч толстым слоем — сама глотала чуть ли не живой огонь. Дома она в свою тарелку без размышлений могла ухнуть половину столовой ложки. Поэтому похлебки и жаркое Лининой стряпни казались ей слишком пресными. Трине требовала добавки, Лине отбивалась. Решить спор приглашали хозяйку, которая, естественно, принимала сторону Лине.

Препирание завершалось ликующим:

— Эва!

Вместо обычного «Кулема!» Трине отвечала молчанием.

Порядочную свадьбу или похороны в Заливе справляли три дня.

Когда праздник начинал выдыхаться, хозяйка под занавес ставила на огонь котел с капустой. В заключение каждый должен был съесть по тарелке кислых щей, чтобы обволочь перекаленную утробу жиром и окончательно насытиться. Свадебные или похоронные гости ждали этого момента точно удара гонга. Кто половчее, старался свистнуть котел с недоваренными, а то и готовыми щами. После чего можно было смело застучать ложками, шумно выражая свою готовность покинуть гостеприимный дом: пора, мол, честь знать, только — не нахлебавшись щей — негоже вставать из-за стола. Чтобы не выкупать дорогой ценой варево, хозяйки торчали на кухне словно прикованные. Силой у них ничего нельзя было взять. Однако отозвать с поста Лине и Трине не составляло большого труда. Надо было лишь умело завязать прения по поводу соли. Как бы издалека, невзначай. Чтобы сорвавшиеся с уст гостей мнения обрывками долетали до кухни. Когда сестры, любопытствуя и защищаясь, вваливались в комнату, где стоял стол, дело уже было сделано. Котел остывал в кустах на выпасе. Мужики продолжали потягивать из бутылочки, а бабы — судачить.

Выкуп котла становился коронным номером всего торжества. Музыканты пускались наяривать «Танцуй, танцуй, повернись, печку лишь не свороти!». А Лине и Трине словно две косолапые медведицы вертелись да подбоченивались.

В молодости их редко приглашали танцевать. Поэтому навыков у них не было. Старухи плаксиво улыбались, пытались попасть ногами в ритм, но из этого ничего не выходило. Как только сестры останавливались, толпа единодушно вопила:

— Еще! Еще круг!

Во всем этом веселии была немалая доля издевательств. Но люди получали удовольствие, а хозяйки — котел со щами. Так повелось, Лине и Трине не обижались. И долго еще поминали:

— Вот это были похороны!

То же самое они говорили про свадьбы. И добавляли: