Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

Воры быстро смекнули, что бесполезно искать иголку в стоге сена, и отвалили. Уволокли, правда, несколько поллитровок. Они ведь тоже не где-нибудь висели — на стене. Каждой новой бутылке Янис накидывал на горлышко петлю и вешал на гвоздь. Чтобы столь соблазнительный товар не бросался в глаза, завесил бутылки чем-то похожим на штору. С гвоздей свисали и поллитровки и четвертинки. Каждой емкости по полдюжине. Когда одна из петелек освобождалась, не позднее чем дня через два появлялась новая бутылка. Сам Отшельник огненное зелье не употреблял. Случалось, понятно, выпивал со знакомыми или в тех случаях, когда надо было обмыть удачное дельце. Но и тогда знал меру — первые три рюмочки выпивал до дна, остальные — на треть. Тем не менее накидывать петельки приходилось частенько.

Когда у мужиков голова под хмельком, хочется тяпнуть еще. И хоть ситуация эта повторяется регулярно, все равно никто ящик зараз не покупает. Ратынь держал водку именно для таких случаев. Когда являлся очередной покупатель, Янис упирался:

— Вся вышла. Хорошая вещь долго не залеживается. А что, не так, что ли?

— Слушай, Янис, не валяй дурака!

— Прямо не знаю, придется тогда отдать ту, что в заначке, себе на лекарство оставил.

И Отшельник засовывал руку под штору.

— Гони две! Ну хоть четвертинку добавь!

Со стороны посмотришь — человек с душой расстается. Только бы гостя выручить.

Без диалогов-увещеваний не обходилась ни одна сделка. Они должны были публично засвидетельствовать: перед вами не перекупщик, пекущийся о собственной выгоде, а добропорядочный сосед. Хотя на самом деле Отшельник высчитал все наперед до последней копейки. Те, кто захаживал почаще, знали величину комиссионных сборов как таблицу умножения. Торги происходили по следующей шкале: за пол-литра до восемнадцати ноль-ноль доплачивай двадцать пять копеек. С восемнадцати до полуночи — тридцать. Ежели Отшельника беспокоили позже, выкладывали полтинник. За четвертинку он соответственно брал на пятьдесят процентов меньше.

Если кто попытается возразить, Янис коротко отрежет:

— Сам мог запастись резервами. А что, не так, что ли?

Недоразумение вышло лишь с Жанисом Пильпуком. Сосед по пьяной лавочке захватил с собой ровно столько, сколько стоит бутылка в магазине. Ненароком, конечно, по забывчивости.

— Ты мне не сват, не брат. Задаром не поднесу.

— Верну я тебе этот полтинник!

— Хочешь пить — деньги на стол.

— Смотри, не повезу твое молоко.

— Я тебе за это плачу. А что, не так, что ли?

— Не повезу, так и знай.

Отшельник не устрашился угроз. Выдал лишь четвертинку. Аккуратно отсчитал сдачу и захлопнул дверь.

На следующий день Пильпук прокатил мимо, и Янисов удой остался во дворе. Пришлось Ратыню привязывать бидон с молоком к багажнику велосипеда и ехать самому. В молочном пункте он подошел к Пильпуку и по-деловому отрубил:

— Так как мы платим тебе за доставку на месяц вперед, верни обратно остаток. Дело делом. А что, не так, что ли?

Копеечная ссора имела свои истоки в давнем соперничестве и взаимной неприязни двух местных искусников. В прежние годы кузнечных дел мастер Жанис Пильпук пользовался бо́льшим весом, чем Янис Ратынь. Телеги имелись в каждом дворе, а подковывать лошадь требовалось как зимой, так и летом. Ратынь считался более тонким специалистом: чинил велосипеды, сепараторы, машинки для стрижки волос. Женщины не находили нужным его стесняться и, бывало, приносили в починку даже нательные пояса. Но сепараторы ломаются не каждый день, не у каждого есть и машинка для стрижки. И хоть в мастерстве Ратыня никто не сомневался, тем не менее главным умельцем был и оставался для всех Пильпук. Но и к Отшельнику, в свою очередь, можно было зайти подивиться. Когда еще не было электричества, на хуторе «Смарес» появился первый ветряной двигатель. Позже, когда все стали обзаводиться радиоприемниками, к Ратыню приходили наполнять аккумуляторы. Везде по вечерам из комнаты в хлев сновали с фонарем в руке, а в «Смарес» двор освещался электричеством. Янис дотянул лампочку даже до развилки въездной дороги. И включал, точно подносил сюрприз, если соседям случалось припоздниться.

Когда упали в цене лошади и телеги, полетели также и акции кузнеца Пильпука. Зато стремительно возросла популярность Отшельника. Часов и сепараторов в Заливе не убавилось. Только Ратынь подобной ерундой больше не занимался. Он наловчился ремонтировать легковые автомашины — выправлять кузова, капоты и крылья. Пильпук напоминал о себе колесами и, как мы увидим потом, аэросанями. Шуму было — жуть, но трескотня денег не приносила. Зато Отшельнику рублей за услугу не жалели.