Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том I (СИ)

Если уж говорить откровенно, Жорж никак не мог быть уверен, что это перечисление через запятую — недавнее веяние, поскольку на настоящем аристократическом приёме он присутствовал впервые и впервые же подслушивал светские разговоры собственными ушами. Граф Набедренных предложил им с За’Бэем пронаблюдать Сигизмунда Фрайда вне стен Академии, и Жорж согласился, хотя За’Бэй и отговаривал его от «напудренной скукотищи», — было чрезвычайно любопытно взглянуть с близкого расстояния на людей, чей вкус и чувство меры регулярно поносил батюшка.

После изумрудного гарнитура баронессы Копчевиг, надетого к платью с жемчугом по лифу, Жорж понял, что вопрос непредвзятости батюшкиной оценки закрыт навсегда. Избыточность туалетов какое-то время его развлекала, потом он наслаждался тем, как нервно щерится в ответ на всякую шпильку вальяжный и невозмутимый в Академии Сигизмунд Фрайд, но часа через полтора впечатления себя исчерпали. Графа Набедренных всё не отпускал хозяин дома, и Жоржу оставалось лишь укрывать хэра Ройша от утомительной заботы его неожиданно говорливой матери. Знакомство с этой дамой заставило Жоржа посмотреть на хэра Ройша новыми глазами: тот факт, что он не только разрешает себе некоторое количество глотков вина, но и в принципе изъявляет готовность хотя бы раз в неделю кружить с ними по городу до полуночи, в свете открывшихся обстоятельств вызывал безоговорочное уважение. Жорж бы от таких проявлений родительской любви давно сбежал драить конюшни Охраны Петерберга — и будь что будет.

— Вы заметили, что мистер Фрайд прибыл без молодого человека, которого привёз в Академию вместе с собой? — хэр Ройш задумчиво склонил голову, будто сам наконец согласился с некими собственными же не озвученными выводами.

— Не искушайте меня, — улыбнулся Жорж. — Вы ведь не можете не понимать, сколь ревнив я ко всем иностранцам с именем, намеревающимся осесть в Петерберге? Если я дам себе волю, буду без сна и отдыха выискивать у них на манжетах пятна, чтобы только доказать их ничтожность в сравнении с легендарной фигурой моего батюшки.

— Вы счастливый человек, господин Солосье: можете похвастаться пребыванием в мире и гармонии со своими идеалами. Редкое преимущество.

Жорж еле удержался от трагического вздоха. Он бы и не прочь вздохнуть перед хэром Ройшем, но вдруг устремившийся к ним Метелин быть свидетелем вздохов никак не заслуживал.

— Хэр Ройш, господин Солосье, — непривычно раскланялся тот, — могу ли я претендовать на минуту вашего внимания?

Хэр Ройш весь подобрался, а потому принять удар следовало Жоржу.

— Как можем мы возразить, Саша! — со слабоумной приторностью прощебетал он.

В прошлый раз Жорж говорил с Метелиным как раз год назад — потом тот впервые исчез из Академии, а вернувшись, был столь оскорблён сближением друга отрочества с иными представителями петербержской знати, что всякую отроческую дружбу как ветром сдуло. Жоржу было, конечно, немного жаль — в конце концов, графа Набедренных не станешь учить стрелять, слишком уж он далёк от реальных проявлений агрессии, пусть и не из законопослушности, просто натура его такова. Но сожаление Жоржа заканчивалось там, где начиналось понимание: у Метелина сильно собственничество и слабо самомнение — его будто унижает, что не знатный по происхождению Жорж (коего он, молодой граф Метелин , облагодетельствовал своей дружбой!) безо всякого затруднения нашёл себе не просто компанию, но компанию другого графа. Графа, который, к слову, происхождения вовсе не замечает и благодетелем себя не полагает — как всякий студент Академии, пребывающий в своём уме.

Но вот что удивительно: былые проблемы Метелина не вызывали у Жоржа ни тени злорадства, однако теперешние успехи почему-то задевали и раздражали. Будто бы было в Метелине, наконец занявшемся подобающими графскому сыну делами, нечто досадное и перечёркивающее беззаботную Жоржеву жизнь.

— Хэр Ройш, я рискну утомить вас надобностями своего завода.

Нечто досадное. Например, проклятущий завод.

— Рискните, — выдавил из себя изрядно удивлённый хэр Ройш.

— Прежде моим поставщиком металла был граф Тепловодищев, но после переоборудования производства стало очевидно, что вести дела со Столицей нерентабельно. Слишком затруднительны переговоры, да и транспортировка — непозволительное расточительство времени. Я намереваюсь в скором времени расширяться, — Метелин всё-таки чуть вздёрнул подбородок, — а потому думаю заключить новый контракт на металл. Ваша семья, как вы понимаете, первая в моём списке претендентов.