Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

— Не попытался? — наместник высокомерно поморщился. — Я немедля направил в Четвёртый Патриархат свои рекомендации. Четвёртый Патриархат ответил, что не может выдать Петербергу эксклюзивные права, поскольку это вызовет возмущение в других населённых пунктах, но может отложить введение налога на срок до двух с половиной лет, то есть до расширения города. Но, поскольку меня скоро сменяют, рекомендацию должен подтвердить и новый петербержский наместник. Он успел бы.

Хикеракли растерянно откинулся на стуле.

— Вам бы, сударь, людям это объявить, глядишь и успокоились бы.

— Вы слишком нетерпеливы. Это не мгновенные процессы.

— Хватит заговаривать нам зубы! — закричал Коленвал. — Этот закон глуп и бесчеловечен по сути своей, правки и сроки тут значения не имеют!

— В вымирающих городах за Уралом считают иначе.

— И как будто дело только в нём. Пакт о неагрессии не умнее, это попытка насильственно запретить человеческую природу!

— Это попытка помешать людям делать друг другу больно и страшно, — отозвался наместник, — и в Европах она работает.

— Вы уверены? — Хикеракли наклонил голову. — Вы же знаете о сейчашних Европах только по переписке.

Наместник невесело усмехнулся. Вообще, пусть и с неохотой, ему следовало отдать должное: будь Коленвал на его месте и в его возрасте, он ни за что бы не стал тратить время на пустые объяснения с какими-то, как выражается Гныщевич, малолетками, револьвер не револьвер. Он, собственно, и на своём бы месте не стал. Но куда больше недоумения вызывал у Коленвала сейчас Хикеракли.

Он являл собой воплощение фразы «прислушиваться к чьим-то словам», револьвер не револьвер. Наместника рассматривал очень внимательно.

Коленвал тряхнул головой, отгоняя свои наблюдения. Хочет пялиться — пусть пялится.

Хикеракли развёл руками.

— Да мы ж вас не бьём, хэр мой Штерц, не обижаем. Ежели вы во всём правы, то и поможете нам не допустить военной, что называется, диктатуры, раз уж вы такой многомудрый и всё-то понимаете. Поможете же?

Наместник низко склонил голову.

— Я был бы рад.

— Ну вот видите! — Хикеракли протянул руку и без зазрений потрепал его по плечу. — Всем радость, а уныния не надо!

— Если вам так любезно ворковать, воркуйте без меня, — решил Коленвал, вернулся к столу и грозно повис над любителями болтовни. — Мне в Алмазы?

— В них, родимые. Думается мне, ежели ты в казармах полное ситуации непонимание нарисуешь, в город тебя пропустят, это ж не из города, — почесал Хикеракли в затылке. — А ты уверен, что возвращаться хочешь?

Сие Коленвал ответом не удостоил.

— Господин Штерц, ключи от наручников.

Наместник саркастично улыбнулся.

— Всё сложнее, молодой человек, чем вам кажется. Ключи — у господина Бауэра, а он, если не ошибаюсь, заперт на некоем малом складе вместе с двумя своими коллегами и их оружием.

— Вы можете приказать им сдаться, — мирно заметил Хикеракли.

— Могу. Был бы рад. Но не стану, как не станут все те, кто продолжит осложнять вашу жизнь впредь.

Коленвал, чьё терпение иссякло окончательно, препираться не стал. Предположив, что дальше Хикеракли как-нибудь сам разберётся, он быстро вышел из кабинета и разыскал Драмина. Резать сразу браслеты тот не решился, но с цепочкой преспокойно справился обычный токарный станок. Драмин, конечно, подступался и к браслетам, вот только на них требовались время и калибровка, а калибровки, кажется, сейчас не хватало самому Коленвалу.

Возле завода стояли две «Метели», на которых приехал наместник с охраной, и конь — видимо, хикераклиевский. Коленвал предпочёл авто.

— Если не выделываться, всё очень даже просто, — сердито пробурчал он, усаживаясь на водительское кресло. — Если не выделываться.

Ах, до чего просто было завернуть в один из бараков Северной части, обратиться вежливо к полковнику Шкёву и уверенным голосом, будто расспросы сами собой разумеются, разузнать, что же творится в городе! Скопцов вовсе не ожидал подобной простоты — потому, видно, что за прошедшие два года казармы окончательно перестали быть ему родным домом, сменились на общежитие Академии, и что с того, сколько раз в неделю он заходил к отцу? Когда же сегодня шёл, мерещилось, что непременно задержат, правды не раскроют, а вместо того выгонят или арестуют.

Да ведь и следовало бы.

В отсутствие отца полковник Шкёв просто попался под руку. Полковником он служил у Йорба, но капитаном когда-то был у Скворцова, а потому Скопцов с детства знал его лично. Сегодня же Шкёв и вовсе отыскался в Северной части, у Стошева.