Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

Интересно, задумался Приблев, прав он или всё-таки утрирует?

С этой мыслью он и вышел на площадь перед Городским советом — да там и остолбенел. Аккуратная брусчатка, засаженная по кругу щёгольскими для Петерберга кустиками в британском стиле, кишела, кипела и плескалась народом. Невнимательный человек мог бы спутать происходящее с ярмаркой: кое-кто завтракал прямо здесь, на краю площади, многие явно вырядились в парадное, а некий купец держал в руках целую и по-своему праздничную свиную тушу.

С площади по городу и лилось жужжание.

Выливалось оно в странные формы. Не надеясь дождаться своей очереди в приёмной, некоторые, как знал Приблев, осаждали и личные резиденции членов Городского совета. Приближаться к казармам никто не осмелился, а вот на ступенях особняка терпеливого барона Копчевига разбили целый лагерь. Просительский, не более: прямо как в Академии, люди самых разных сословий просто ждали за дверьми, чая накинуться на всякого, кто из них выйдет. Барон выходил; барон объяснял, барон приказывал даже вынести еды.

Позавчера чувствительная баронесса Копчевиг попыталась всех прогнать, а потом слегла с горячкой. Утверждала она, что у неё случился удар, и позвала доктора. Несмотря на общую немногословность, об этом отец Приблеву всё же рассказал.

А впрочем, тот мог бы догадаться и сам. Даже в Академии к хэру Ройшу и Скопцову стали относиться иначе, окружили жужжанием. Даже к особняку никак не связанного с Городским советом графа Набедренных подходили. У особняка же Ройшей, выстроенного не в Усадьбах, а неподалёку от площади, в Белом районе, толпились постоянно, и бесполезность этого дела никого не отваживала. Даже граф Идьев, ещё один член Городского совета, пригрозивший спустить на чернь псов, не сумел полностью избавиться от просителей.

И только одного Приблев так до конца и не понял: чего же вот уже полторы недели эти люди столь настойчиво — и в то же время по-своему безобидно — добивались.

Видимо, потому ноги и вынесли его на площадь.

Несмотря на ранний час, приёмная Городского совета не спала: стоило Приблеву оглядеться, как двери ее открылись, выпуская одного посетителя и впуская следующего. На вышедшего отреагировали вяло — не ожидали, кажется, ничего нового, но тот взмахнул руками:

— Они сказали, что сегодня пожалует сам господин наместник!

Произошло оживление.

— Пожалует-пожалует, — язвительно пробормотал кто-то рядом с Приблевым, — и ничего хорошего он вам не скажет.

— Если вы не думаете, что наместник скажет… озвучит некую положительную реакцию, то почему сами тут, гм, стоите? — не удержался Приблев.

Собеседник — среднего роста крепкий мужчина со жгуче-рыжими волосами — обернулся к нему недоумённо, но после усмехнулся:

— Потому что я, молодой человек, возглавляю наместнический корпус.

Приблев перемялся с ноги на ногу. Не узнать такую важную персону было невежливо.

Глава наместнического корпуса сделал несколько быстрых шагов вперёд, врезался в неплотную толпу, не слишком стремясь огибать людей, и добрался до ступеней здания Городского совета. Развернулся, поднял руку, привлекая внимание.

— Уважаемые господа! — громко воскликнул он. — Я призываю вас прекратить беспорядки и вернуться к своим делам.

— Какие беспорядки? — немедленно заволновалась толпа. — Мы тут просто стоим!

— В самом деле, пока что, — с нажимом проговорил глава наместнического корпуса, — беспорядков в юридическом смысле здесь нет. Но скажите мне, уважаемые господа: это — порядок? Вы жалуетесь на то, что новый налог ударит по вашему карману. Уже полторы недели жалуетесь. Не ударит ли по вашему карману то, что вы уже полторы недели обиваете пороги — в том числе и частных домов! — вместо того чтобы работать?

Толпа возмущённо загудела.

— Да у меня же пять сыновей, пять, — всплеснула руками дородная дама — видимо, купчиха, — как же мне вернуться? Неужто невозможно послабление?

— Скидка за опт? — хмыкнул стоявший рядом с ней господин в парадном фраке, будто прибежавший на площадь прямиком из Филармонии. — У вас-то деньги есть, а мою дочь осаждает этот… тип. А ей всего шестнадцать! Шестнадцать! Он же с ней что-нибудь сотворит, с этим нужно отдельно разобраться… А по нынешним порядкам его ещё и оправдать могут!

— Да не переживай ты, — снисходительно обернулся к нему третий, в кафтане, — цену набивают-с. Это ничего, мы вложимся, будет всё по людски-с.

Приблев нашёл глазами свиную тушу и наконец-то сообразил.