Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

Не говоря уж о чём-нибудь ещё.

Смущало хэра Ройша-младшего только то, что на заводе они окажутся отрезаны от любых источников информации. При этом, само собой, он не намеревался манкировать возможностью поговорить с наместником, а также лично участвовать в решении, как и куда хэра Штерца перевозить, где его содержать и что с ним делать. Но в деревне, где они со Скопцовым пересаживались, почтовое отделение оказалось предсказуемо закрыто, и выяснить, поддерживается ли ещё с Петербергом телеграфическая связь, не удалось.

Хэр Ройш-младший поморщился и, не предлагая более Скопцову брать себя под руку, двинулся вперёд.

За воротами завода располагалась проходная с небольшим шлагбаумом; в будочке рядом с ним сидел Драмин собственной персоной и сонно что-то строгал. Завидев посетителей, он без спешки скинул со стойки ноги, приветливо махнул Скопцову и шлагбаум поднял.

Потом он опознал его спутницу, и последовал очередной раунд веселья.

Несмотря на острый слух, мигренями хэр Ройш-младший страдал редко, но сейчас он вдруг весьма отчётливо понял, что вслед за Драминым ему предстоит Хикеракли. Захватив наместника, Хикеракли поступил умно и дальновидно, но по степени мучительности он по-прежнему мог тягаться со звенящей люстрой Филармонии.

— Напились с наместником и спят, это Хикеракли так его сторожит, — весело фыркнул Драмин в ответ на расспросы. — Хотя, думается мне, напивались они несимметрично.

— А кто ещё, кроме пьяного Хикеракли, его охраняет? — немедленно насторожился хэр Ройш-младший.

— Дверной замок, — Драмин кинул ключи так неожиданно, что ни хэр Ройш-младший, ни Скопцов не сумели их поймать. — Мы, кстати, заключали пари о том, кто и когда приедет, — он смерил прибывших красноречивым взглядом, — и, кажется, оба проиграли.

Драмин дважды ошибся: Хикеракли был похмелен и заспан, но в данный момент не пил и не спал. Скопцов шепнул, что они с наместником расположились в кабинете Коленвала — по всей видимости, потому, что тот находился не в приземистых рабочих бараках, а на третьем ярусе заводского корпуса, так что сбежать через окно пожилому человеку не удалось бы. Сейчас пожилой человек неловко дремал на коротковатой кушетке, а его растрёпанный страж хмуро смотрел в окно.

— Это пытка, — бормотал страж, умудряясь не замечать, что дверь за его спиной открылась, — почему мне-то, мне-то почему? Это вам, господин наместник, полагается, а мне полагается водицы родниковой, или пивка, или хотя бы воздуха глоточенек — леший, да я и говорить об этом не могу!

— Хикеракли, — тихо позвал Скопцов. Тот резко обернулся, осознал посетителей, кивнул им; потом, протерев глаза, вернулся взглядом к хэру Ройшу-младшему и уставился на него.

— Генриетта! — воскликнул наконец Хикеракли, распахивая объятия. — О, Генриетта, как я вас ждал!

— Я не Генриетта, — ледяным голосом ответил хэр Ройш-младший.

— Вы в зеркало смотрели-с? Вы очень, очень Генриетта.

Хэр Ройш-младший сдёрнул вуаль.

— Я Констанция.

Скопцов прыснул, и Хикеракли, к удовольствию хэра Ройша-младшего, тоже, после чего схватился за голову.

Это принесло дополнительное удовольствие.

— Я знаю, что вы сейчас будете о серьёзном, поскольку — о, я знаю! — поскольку тоже меня ненавидите, — простонал тот. — Молю и заклинаю, давайте сперва прогуляемся. Хэр Штерц всё равно спит.

Хэр Ройш-младший посмотрел на наместника с сожалением. Тот выглядел не очень здорово: судя по всему, караул в исполнении Хикеракли догадался предложить ему выпивку, но не подумал о еде. Что ж, в любом случае сперва следует выяснить, что Хикеракли успел разузнать.

Через десять минут стало ясно: ничего.

— Он мировой дядька, — выбравшись на воздух, Хикеракли потянулся и тут же начал обретать цвет лица, — мировой! Отличненько мы посидели. Я, скажу вам, не дурак, я совсем не дурак, уж догадываюсь: на больших местах в политике тоже не дураки, но хорошо поговорили-с. Я его арестовал, а он не в обиде. Да… Хэр Ройш, а ежели сделать его нам советником?

— Советником? — кисло переспросил хэр Ройш-младший. Даже от нескольких минут пребывания в переполненном винными парами кабинете Коленвала у него окончательно разболелась голова.

— Ну да, Революционному Комитету. У него есть планы! Мы всего-то ночку поболтали, а я, пожалуй, уже верю. Может, что-то и получится.

— Роль советника подразумевает наши ему обязательства.

— Да, но, — Хикеракли пнул сапогом кочку, — но я ж его арестовал? Арестовал. Следовательно, наше ему обязательство — не бить, не обижать, едой кормить, а с него нам взамен гешефт. Никто ведь не знает, а мы-то знаем, что Революционный Комитет — это так, кучка студентов… А тут настоящий серьёзный человек. Мы ему поможем, а он и с Охраной Петерберга разберётся.