Нагиб Махфуз: Избранное

Религиозные предания Ветхого и Нового Завета, Корана, Сиры — жизнеописания пророка Мухаммада облечены в форму народного повествования об основателе улицы Габалауи, его детях и потомках, передаваемого из уст в уста многими поколениями жителей улицы.

Сохраняя известную преемственность по отношению к «Трилогии», семейному роману–эпопее, и будучи стилизовано под арабский народный роман, произведение относится по существу к жанру философского романа–притчи. В нем выражено понимание Махфузом истории человечества как эволюции идеи справедливости от утопической мечты об обретении потерянного рая до понятий социальной справедливости, разумного устройства общества и распределения материальных благ.

Основатель рода Габалауи (букв.»горний») напоминает нравом каирского купца Абд аль-Гаввада, он столь же самовластно распоряжается судьбами сыновей и всех обитателей Большого Дома. Но сквозь могучий и грозный человеческий облик Габалауи просвечивают черты Творца всего сущего. В его сыновьях Адхаме и Идрисе нетрудно узнать их прототипы — первочеловека Адама и Иблиса, ангела, который, согласно Корану, отказался подчиниться Адаму, назначенному Аллахом наместником на земле, и «превознесся и оказался неверующим». Идрис, первым восстающий против воли и авторитета отца, — одна из множества воплощенных в мировой литературе ипостасей дьявола, духа непокорства и сомнения, смущающего человека, постоянно подбивающего его на бунт против установлений Творца.

Создавая образы Габаля и Рифаа, Махфуз использует в качестве источников их жизнеописаний библейско–евангельскую и кораническую версии историй Моисея и Иисуса Христа, признаваемых исламом за пророков, предшественников Мухаммада. Габаль (букв. «гора») получает имя по ассоциации с горой (Хорив — в Библии, Синай — в Коране), где Моисею явился Бог. В Коране об этом сказано: «И воззвали мы к нему с правой стороны горы и приблизили его для тайной беседы». Имя Рифаа — производное от названия суфийской секты рифаийя, члены которой проповедовали очищение души и практиковали обряд «зар» (изгнание «злого духа» или «духа болезни», вселившегося в человека).

Имя Касем ассоциируется с одним из имен (кунья) Мухаммада — Абу Касем (букв, «отец Касема»), по имени сына, умершего во младенчестве.

Заимствуемый из священных книг материал Махфуз перерабатывает соответственно превращению религиозных персонажей в «сынов нашей улицы», героев народного предания, сохраняя в то же время житийную канву, облегчающую «узнавание» прототипов. Моисей, например, ставший Габалем, воспитывается супругой управляющего имением, которая находит его в луже дождевой воды (дочь фараона, согласно Ветхому Завету, находит Моисея в корзине на берегу Нила). В юности, рассорившись с приемным отцом, он бежит (как Моисей в землю Мадиамскую) на гору Мукаттам, где встречает у колодца дочь фокусника — укротителя змей (в Библии дочь первосвященника Мадиамского). История гибели конницы фараона в волнах Красного моря превращается в историю устройства Габалем западни (глубокого рва, наполненного водой), в которую попадают футуввы.

Таким же образом символически осмысляется и евангелическая история Иисуса Христа, и Сира пророка Мухаммада.

Герой последней части романа Арафа (его имя — производное от арабского корня «арф» — «знать») воплощает не определенный личностный прототип, а отвлеченное понятие — науку, знание, которое приходит на смену религиозной вере.

В «Преданиях нашей улицы» Нагиб Махфуз продолжает размышлять над той же религиозно–философской проблемой взаимоотношений между наукой и верой, которая породила острый конфликт в сознании автобиографического героя его «Трилогии», младшего сына купца Абд аль-Гаввада, Кемаля. Махфуз пытается снять неразрешимость противоречия, сделав науку преемницей религии в деле справедливого устроения общества. Историю возникновения иудаизма, христианства и ислама он изображает как результат деятельности великих личностей, движимых жаждой справедливости и желанием дать людям счастливую жизнь.

Образ Габалауи, могучего, великодушного, но и безжалостного Творца, прародителя всех живущих на земле, события, связанные с изгнанием из Большого дома сначала Идриса, а затем и Адхама, с отречением отца от своих детей, раскрывают мировоззренческую позицию Махфуза как деизм с его религией разума. Он признает созидательную, творческую роль божественного начала, вдохнувшего в свои творения душу и наделившего их разумом. Именно разумность, образованность Адхама заставляют отца нарушить традицию и передать управление имением ему, младшему сыну, а не старшему, Идрису. Этим изначальным признанием разума в качестве главного достоинства человека предопределяется признание силы и величия науки как детища человеческого разума, а также реализуется логическая связь всех частей романа, позволяющая поставить Арафу в один ряд с сыновьями и потомками Габалауи, то есть сделать науку преемницей религии в деле установления справедливости.