Нагиб Махфуз - Избранное

— Ты что, не узнал меня, Баяза, собака?

— Кто это?! — закричал Баяза. — Голос вроде бы знакомый. Не может быть… Саид Махран?

— Ни с места. Сделаешь шаг — пристрелю!

— Меня? Да за что же? Мы ведь с тобой не враги! Саид сунул ему руку за пазуху, нащупал кошель, яростно дернул.

— Это раз.

— Но это мои деньги, — заверещал Баяза. — Мы же с тобой не враги…

— Заткнись! Это еще не все…

— Но ведь мы были друзьями… Саид угрожающе потряс револьвером.

— Если тебе дорога жизнь, говори: где Илеш Сидра?

— Не знаю, — твердо сказал Баяза. — И никто этого не знает…

Новый удар, сильнее прежнего.

— Не скажешь, тут же прихлопну. А вздумаешь врать — не видать тебе твоих денег.

— Да клянусь же, не знаю, — взмолился Баяза.

— Врешь!

— Чем хочешь могу поклясться!..

— Так что же он, растаял, что ли?

— Поверь мне, — убеждал Баяза, — ни я не знаю, никто другой не знает. Вот как пришел ты тогда, он сразу после этого и съехал с квартиры. Боялся, видно. Перебрался в другой квартал…

— Адрес?

— Да дай ты мне договорить… Как убил ты Шаабана Хусейна, он и оттуда переехал со всей семьей и никому не сказал куда. Совсем спятил от страха. Да и жена, говорят, напугалась… Так что, где они теперь, никто не знает.

— Ох, Баяза!..

— Ну клянусь тебе чем хочешь!

Он ударил его в третий раз, Баяза охнул и запричитал:

— За что бьешь, Саид? Да чтоб ему пусто было, где бы он ни жил… Что я, брат ему или отец, чтобы из–за него умирать?

Пришлось поверить. Один, значит, ускользнул. Если бы только за мной сейчас не охотились из–за этого нелепого убийства, можно было бы и подождать, пока представится удобный случай. Эх, и как я только мог так ошибиться. Теперь все надежды рухнули.

— Обидел ты меня, Саид, — заворчал Баяза. — Ни за что обидел…

Саид молчал.

— Отдай деньги–то… — Баяза потрогал горящую щеку. — Я же тебе дурного ничего не сделал… За что меня обираешь? Нехорошо, Саид, с друзьями так не поступают.

— Ты был с ним заодно, — презрительно процедил Саид.

— Я был его другом и был с ним в доле. Ну так что? Это еще не значит, что я тебе враг. Он тебя предал, а я‑то при чем?

Спорить больше было не о чем.

— Мне нужны деньги, — признался Саид.

— Бери сколько хочешь, — поспешно предложил Баяза. Он удовольствовался десятью фунтами, и Баяза ушел, с трудом веря, что уцелел…

И снова он один. Кругом пустыня, месяц в небе стал ярче, и громче перешептываются о чем–то деревья. Да, Илеш Сидра ускользнул, это ясно. Благословенная армия предателей сделала ценное приобретение. А что касается тебя, Рауф, то есть еще надежда, что жизнь моя будет прожита не напрасно.

Он вернулся домой и около часа ночи вышел снова, одетый в офицерский мундир. Он шел в сторону Аббасии, обходя фонари стороной и напрягая всю свою волю, чтобы казаться естественным и не привлекать внимания. Сел в такси, добрался до моста аль-Гала. При виде полицейского всякий раз невольно вздрагивал. У лодочной пристани, неподалеку от моста, взял напрокат на два часа маленький ялик и погреб к югу, в сторону виллы Рауфа Альвана. Было свежо, в чистом небе перламутром поблескивали звезды, над берегом поверх деревьев висел ломоть луны. Саид ощущал небывалый прилив сил. Еще немного, и все свершится. Правда, Идет Сидра удрал, но это еще не поражение. У тебя еще есть Рауф Альван, это воплощение Измены, пригревшей Илеша, Набавию и всех прочих предателей. Ну, Рауф, пришло время рассчитываться! Если бы судьей между нами была не полиция, я бы совершил свой суд над тобой в открытую. Пусть видят люди. Ведь они все на моей стороне, — все, кроме истинных воров, конечно, и это меня утешает. Я твоя совесть, которую ты предал. Но мне, как ты говорил, не хватает организованности. Ничего, сегодня я понял многое из того, что прежде мне было непонятно в твоих речах. Да, хотя миллионы людей и разделяют мои мысли, все–таки я один и мне не от кого ждать помощи. Вот в чем несчастье. Одна пуля, конечно, мало что исправит. Но все равно этот кровавый протест будет как нельзя кстати, чтобы мертвецам было спокойнее и чтобы живые не теряли надежды.

Он пристал к берегу недалеко от виллы. Вылез и вытянул из воды ялик, чтобы не унесло течением. Поднялся по склону на набережную. Офицерская форма придавала ему уверенности. Вокруг ни души. Легавых вроде бы тоже не видно. У него отлегло от сердца. Но злоба не утихала. Вилла погружена во мрак, и только у входа горит фонарь. Значит, хозяин еще не вернулся. Тем лучше, не придется забираться в дом. Неторопливо он обошел виллу слева, потом по улице Гизы обогнул ее с; правой стороны и снова вышел на набережную. Надо не упустить ни одной мелочи. Он притаился под деревом, укрытый густой тенью от света уличных фонарей, и стал ждать. Он пристально следил за домом и только изредка, давая отдохнуть глазам, смотрел на темную поверхность реки. Он думал о том, какой предатель Рауф, и о том, что вся жизнь стала жертвой обмана и пошла кувырком, и теперь он конченый человек и его ожидает смерть, и за это он должен убить Рауфа — и непременно его убьет. Мимо проезжали машины, и он всякий раз вздрагивал. Наконец одна остановилась у виллы, сторож распахнул ворота. Саид сорвался с места и, прижимаясь к забору, обежал дом слева. Напротив входа в дом, там, где, по его расчету, Рауф должен был выйти из машины, он остановился. Машина проехала через сад и остановилась у входа. Ярко вспыхнул свет. Саид выхватил револьвер и прицелился. Дверца машины открылась, и вышел Рауф Альван.