Анатолий Алексин: «О'кей!»

– Кто тебе с утра до вечерам повторял: «Пиши бабушке»?

Причины всех семейных удач Берта Ароновна неукоснительно приписывала себе. В неудачах же были виноваты все остальные. В таких случаях оказывалось, что она «с утра до вечера предупреждала»… Выходит, бездействовала она только в ночную пору. Если хоть в чем-то не внимали ее советам, наваливались беда за бедой. А если указаниям ее следовали беспрекословно, наваливались одни сюрпризы. К примеру, выяснилось, что нью-йоркская тетя скопила не только много энергии, но три с лишним миллиона долларов. Сперва конкретная сумма тель-авивским соседям была неизвестна, но миллионером Зяму стали именовать сразу.

– Хотела бы я оказаться на ее месте! – мечтательно и отстраненно произнесла Берта Ароновна.

– Но она же… скончалась, – чуть слышно напомнил муж. – Поэтому быть на ее месте…

– Я имею в виду прежнюю пору! Прожить на Манхэттене, на Бродвее, а не на улице Алемби…

– Но тогда бы не было Зямы, – немного погромче предположил Ниел. – А если бы его не было? Ты себе представляешь!.. – Похоже, он начинал ощущать себя папой миллионера.

– Можно подумать, что я не обошлась бы без твоей помощи! Это смешно.

Иногда Берта Ароновна произносила фразы хоть и уверенные, но лишенные конкретного смысла.

– Это единственное, чего бы ты без меня не смогла достичь. – Ниел все уверенней устремлялся на волю. – И тете некому было бы завещать свои миллионы.

– Никакие миллионы не стоят волоска с головы моего мальчика! – провозгласила Берта Ароновна еще один лозунг, лишенный конкретного смысла. Вообще, сотрясшись вначале, она затем пришла в обычную норму – и ей стало казаться, что три с половиной миллиона не такие уж деньги для ее сына. Тетя вроде даже была виновата, что не оказалась богаче. К тому же, американский налог на наследство показался Берте Ароновне бесцеремонным и алчным. Однако вряд ли, конечно, она придавала одному волоску – даже с Зяминой головы! – большее значение, чем тетиному наследству. Но наследство-то было фактически у Зямы в руках – и потому можно было провозглашать что угодно!

– В Нью-Йорк ты поедешь один. Потому что тебе одному принадлежит все наследство, – объявила Берта Ароновна. – Меня в завещании нет – и мне незачем появляться. Мозолить глаза!

Мозолить глаза было, как считала Берта Ароновна, еще опасней, чем в них бросаться.

– Но Зяма не владеет английским языком, – напомнил окончательно расхрабрившийся муж.

– Он не владеет языком, но владеет тремя миллионами!

Фраза тоже была напыщенной, но не вписывалась в суть диалога. За собой Берта Ароновна не признавала сбоев и оговорок. А если изредка и отступала, то на прочные, заранее подготовленные позиции.

– Ты полагаешь, я не подумала о переводчике? Это смешно!

На самом деле она забыла.

– Или о переводчице… – проявлял застоявшуюся инициативность Ниел. – У нас на первом этаже живет Рива.

– Это смешно! – Берта Ароновна часто вспоминала о смехе, вовсе не собираясь смеяться. – Ты, стало быть, додумался… А я – нет?!

Монополия на озарение и бесспорные мысли принадлежала исключительно ей.

– Я с утра до вечера говорила, что надо изучать английский язык, – обратилась она к Зяме. – А ты изучал французский… Зачем? Ты ждал наследство из Франции?

– Из Америки я тоже не ждал.

Это была правда. Но правду о том, что про английский мама ни разу не заикалась, Зяма произнести не посмел.

Кандидатура же Ривы на роль переводчицы являлась по всем параметрам идеальной: она была вызывающе некрасива. И это выглядело благородным с ее стороны. Нелюбимых женщин Берта Ароновна очень любила.

– Она умница! – восклицала Зямина мама. Женский ум, по ее мнению, магнетическими свойствами не обладал. – И заклинаю: не проявляй, пожалуйста, самостоятельности. Она же – юрист… Ничего без нее не подписывай!

Зяма давно уяснил, что не проявлять самостоятельности гораздо удобней, чем ее проявлять.

Встреча в аэропорту имени Кеннеди превзошла все Ривины ожидания. Вялотекущий по жизни Зяма ничего особенного и не ожидал. Их встретили адвокат покойной тети и двоюродной бабушки, а также его жена. Оба как бы прикрывали грудь букетами по-американски неохватной величины. У американцев все неохватно: автомобили, ресторанные порции и букеты.

– С момента вступления на американскую землю твоим языком буду я! – наставительно произнесла Рива еще в самолете.

«Временно слушайся ее, как меня! Она все схватывает на лету…» – в Тель-Авиве сказала мама. Таким образом, к чрезвычайным полномочиям переводчицы приплюсовались и властные полномочия Берты Ароновны.