Дмитрий Быков - ЖД (авторская редакция)

С каждым понижением его в должности Каблучный опускался на подгибающихся коленях все ниже, а в момент производства его в прапорщики встал на четвереньки и гнусно завыл.

— Достаточно,— сказал Колесов, отдуваясь.— Если завтра не разравняете холма, я сделаю вам больно, я растерзаю вам жопу на британский флаг и глаз на нее натяну.

Генерал-полковник Колесов вернул кресло на место и сел. Успокаивался он мгновенно. И он, и генерал-майор Каблучный отлично знали, что в Дегунине нет никакого холма, но для более молодых генералов и прикрепленного к генштабу специального корреспондента газеты «Красная звезда» подполковника Тутыхина нужно было имитировать бурные разносы. Так создавались легенды о том, как, гонимый гневом штабного тучегонителя, генерал лично брал в руки лопату и вместе с подчиненными сравнивал холм с землей: без надрыва и пупочной грыжи деятельность генштаба была немыслима. Тутыхин так себе и записал: репортаж, холм.

— Размещение представителей прессы,— продолжал начштаба.— Корреспондентский пул утверждается генерал-майором Зубиковым.

— Я!— радостно вскочил Зубиков.

— Список,— потребовал Колесов. Зубиков положил перед ним поименную роспись штабного пула: двадцать человек, преимущественно первый и второй федеральный каналы, «Красная звезда» и трое проштрафившихся из прочей прессы, которых ссылали на фронт для исправления. Они призваны были вести репортаж непосредственно из окопов, тогда как группа мужественных репортеров программы «Специальный корреспондент» — в пуле их знали под кличкой «Три толстяка» — наблюдали за сражением непосредственно с генеральского НП. Они же получили аккредитацию на расстрел и почетное право крупным планом добить недобитых.

— Годится,— сдержанно одобрил Колесов.— Прочие расходные статьи: спектакль Московской артистической артели «А зори здесь тихие»… Это что такое, я спрашиваю?

— Это после сражения, в порядке отдыха,— браво рапортовал главный идеолог штаба генерал-майор Коромыслов.

— Какой отдых, генерал-майор Коромыслов? Солдат только что чуть не помер, в нем адреналин бушует, ему поспать теперь до следующего сражения, а вы ему зори свои тихие суете? Вы из Москвы на деньги народные попрете ему в Дегунино военным бортом свой монастырь стародевичий из московской артистической артели? Вы будете на деньги народные солдата после сражения кормить своими старухами растелешенными? Я буду вас так и так, генерал-майор Коромыслов!— кричал Колесов, но, конечно, уже не с тем пылом, с каким опускал Каблучного в прапорщики. Кончилось тем, что деньги на артистах он сэкономил, а сэкономленное выписал на себя.

Покончив с военным советом и окончательно распилив бюджет между идеологическими, интендантскими и тыловыми службами, а на собственно сражение выделив примерно двадцатую часть бюджета, Колесов тяжело поднялся и, небрежно попрощавшись, прошел к себе. В кабинете, щедро декорированном инкрустациями на темы русских берез и смиренных дев, машущих платочками вслед уходящему воинству (последнее вырезано было из мореного дуба), он сел за огромный стол и по вертушке связался с начальником ЖДовского штаба. Началась изощренная штабная игра.

Согласно тайной договоренности, достигнутой в верхах, после генерального сражения ЖД должны были получить Краснодарский край и часть Ростова, отделить их от основной территории непроходимым забором и зажить припеваючи в южной части бывшего Каганата, полное восстановление которого оказалось невыполнимой, а главное — бессмысленной задачей. Согласно тайной генеральской игре, войну следовало продолжать до последнего солдата, поскольку именно такова была стратегическая цель варяжства, более всего озабоченного истреблением собственного населения, а хазарские военачальники своих хоть и берегли, но заканчивать войну на условиях противника считали ниже своего достоинства. Наконец, хоть генералы и вступили в сговор, решившись саботировать действия своих же правительств, но варяги ненавидели хазар до того, что не верили ни одному их слову, а хазары не верили вообще никому. Из этих трех векторов слагался сложный тактический расчет. Плелась интрига, которую варяжский начштаба Колесов и хазарский начштаба Строцкий вели с наслаждением, самоуважением и изобретательностью. Все на свете обусловлено множеством факторов; проблема только в том, что и факторы эти говно, и все на свете говно, и скучно разбираться, что чем обусловлено.