Эта соната оказалась моей первой музыкальной любовью, серьёзной и незабвенной. С тех пор прошло уже много лет, но даже и сейчас я в любую минуту могу свободно воспроизвести в голове «Аппассионату» полностью, от первой до последней ноты. И по-прежнему в огромных количествах слушаю музыку, порой несопоставимо разных жанров, но при одном условии – она должна быть лучшей.
* * *
А тогда, в Кулебяках, вышел я из положения довольно незатейливо – просто столковался на рынке с одним из торговцев, возивших в город аудиокассеты из Москвы, и он стал привозить мне музыку по спискам, кои я предоставлял ему пару раз в месяц. Так что и ассортиментом танцевальных новинок для бара, и высококлассным репертуаром для себя лично я был обеспечиваем бесперебойно. Неудивительно, что благодаря этому у меня в заведении стали проводить больше времени люди, имевшие хоть какой-то музыкальный вкус. Таких там были единицы – для их перечисления пальцев одной руки будет более чем достаточно. Среди них ярче всех выделялся седовласый и небритый мачо, к ногам которого падали штабелями самые умные и стильные, недоступные местной гопоте девушки, лучший адвокат в городе – Миша Балфеткин, благодаря которому я открыл для себя ещё и блюз. За пару последовавших за этим лет блюз трансформировался у меня в серьёзное увлечение Томом Уэйтсом и развилась искренняя любовь к орлеанскому диксиленду начала прошлого века, например Джелли Ролл Мортону, некоторым малоизвестным концертным выступлениям Луи Армстронга, и к числу моих настольных книг присоединились обзоры джазового критика Джеймса Коллиера, но это было уже позднее. А тогда Миша просто вынес мне мозг, впервые принеся в «Собеседник» записи Эрика Клэптона и Гэри Мура, – для меня, двадцатилетнего, тогда это явилось самым настоящим откровением, и за это я останусь благодарен Мише на всю жизнь, ибо в развитии моих музыкальных пристрастий и в последующем их формировании этот человек сыграл роль весьма существенную.
Поэтому я и приходил в бар задолго до открытия. Я просто включал то, что хотел, и получал ни с чем не сравнимое удовольствие, попутно полируя до блеска стойку и бокалы, и чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Вся эта идиллия продолжалась около пяти месяцев, пока наконец не наступили посленовогодние праздники.
* * *
Той ночью в баре невозможно было увидеть ни одного трезвого лица – в российской глубинке гуляют так, что любо-дорого посмотреть. Я стоял за стойкой и едва успевал откупоривать бутылки с водкой и менять кассеты в деке – пьяные гости вовсю заказывали музыку. Хитами того года были Газманов с разухабистым «Бродягой» и Вика Цыганова с «Погуляем, бабка!». Водка лилась рекой, и единственный охранник-вышибала Андрей, двухметровый раскачанный амбал, только и успевал выносить на мороз упившихся до потери человеческого облика гостей заведения. Но любой, кто задерживается в барах и ресторанах до упора, знает – среди гостей обязательно найдётся какой-нибудь субъект, способный испортить вечер всем, кто окажется в доступном ему ареале обитания. Так вышло и в этот раз.
Здоровенный этот мужик бросился в глаза сразу – за время моей работы я видел его впервые. Одет он был в кричаще дешёвые костюм и галстук – прийти в таком виде в кулебякский кабак было обычным делом для какого-нибудь среднего бугра, там это до сих пор считается шиком. С ним были три довольно потёртых женщины возраста «поздний Бальзак», и, видимо, поэтому он из кожи вон лез, дабы всячески показать им свою значимость. Он заказывал самые дорогие блюда и водку «Довгань», он заказывал по десять раз подряд «погуляем-бабку» и даже вернул в бар открытую мной для них очередную бутылку водки, громогласно мотивируя это тем, что такую дорогую водку он хочет открывать сам, потому что его-то не проведёшь и он-де прекрасно знает, что все бармены наливают в бутылки чёрт-те что, пользуясь нетрезвым состоянием гостей. Хочу заметить, что настолько примитивно я посетителей не обманывал, были у меня и без того отличные источники дохода, но к делу это, впрочем, не относится… Итак, в какой-то момент он напился в хлам и потерял разум. Не помню уже, что заставило его выйти из-за стола, подойти к стойке и схватить меня обеими руками за шиворот. Андрея в этот момент рядом не оказалось.
– Ну, ты чё, чурка вонючая… чё, приехал в мой город и думаешь, человеком стал? – от амбре водки и котлет, несущегося из пасти мужика, меня чуть не стошнило. Интересно, откуда он так хорошо осведомлён о моём происхождении? – На хера ты сюда приехал? А? Праааавильно… обслуживать меня, русского! Запомни, тварь, ты никогда не станешь человеком. Потому что ты – вонючий, бессмысленный, черножопый раб. Понял, чмо поганое?
Читать дальше