Георгий Реймерс - Неземной талисман (Сборник)

— Мама! Радость-то какая! Нашел друга, с которым вместе рос! — и Петр, легко приподняв жену за талию, звонко чмокнул ее в губы.

— Ты с ума сошел! Бессовестный! — вспыхнула она, заметив вышедшего на веранду молодого человека.

— Ничего! Здесь все свои! Моя жена Лида, мой школьный приятель Алексей, представил Петр.

…Быстро, почти минуя сумерки, наступила южная ночь. Алексей облокотился на подоконник. В голове слегка шумело от выпитого за ужином вина и избытка дневных впечатлений. Под окном, на клумбе, цвел душистый табак. Над кипарисами висели серебряные капли звезд. Их отражения лениво покачивались на чуть колышущейся морской зыби. Светлая дорога Млечного пути убегала вдаль и скрывалась за высоко поднятой, едва заметной в темноте линией горизонта.

Ветер стих. В кустах не смолкая звенели цикады. Под горой, на берегу, блестела золотая россыпь городских огней. Откуда-то доносилась ритмичная мелодия танцевальной музыки.

— Пожалуй, пора спать, — проговорил Алексей и сладко зевнул.

Раздевшись, он лег на белоснежную простыню, вольно раскинулся и закрыл глаза.

Итак: сегодня я получил по затылку, лишился очков, встретил друга и отлично устроился с жильем. «Редкостный день!» — уже засыпая, подумал он.

Обсерватория стояла на вершине горы. Внизу под обрывом шумел прибой и плакали чайки. Узкая лесная дорога серпантином спускалась с вершины в город. Служащие обсерватории жили почти совсем уединенно. К ним редко кто заходил. Только особенно дотошные туристы иногда поднимались на гору, и тогда, хочешь или не хочешь, заведующему приходилось выполнять обязанности экскурсовода.

Выросший в семье учителя, Петр Шабалин с детства увлекался астрономией.

Поздними вечерами Петька Звездочет и Лешка Черныш забирались на крышу сарая и сидели там, болтая ногами. Петька с блестящими от воодушевления глазами рассказывал другу о звездах и планетах. Лешка, шмыгая носом, сначала внимательно слушал, но очень скоро это ему надоедало. Он начинал глазеть по сторонам и откровенно зевать, а когда возмущенный Звездочет давал ему тумака, Черныш показывал старшему товарищу язык и, соскочив с крыши на кучу соломы, мчался домой.

Там он вытаскивал из ящика письменного стола свое сокровище — толстую голубую книгу. У нее было волнующее название: «На рубеже столетий», а на тисненной серебром обложке по раскрытым томам шагал на костылях долговязый скелет.

Лешка раскрывал книгу и долго с увлечением рассматривал диковинных ящеров, пещерных людей, огнедышащие горы, гейзеры и белоснежные сталактиты Мамонтовой пещеры.

Потом Лешкиного отца, инженера-строителя, перевели на работу в большой промышленный город, и приятели расстались.

На следующее после неожиданной встречи утро Петр пригласил друга осмотреть обсерваторию.

Около главного рефрактора Алексей заинтересовался сооружением странного вида. Нижняя часть телескопа оканчивалась каким-то сложным механизмом, соединенным проводами с корпусом устройства, похожего на обыкновенный телевизор, но со значительно увеличенным экраном.

— Не смотришь ли ты в эту штуку телепередачи с Марса? — в шутку спросил он приятеля.

— К сожалению, пока еще нет, — улыбнулся тот. — Но с помощью «этой штуки» мы попытаемся заглянуть в далекое прошлое Земли.

Алексей недоверчиво посмотрел на приятеля.

— Это, как, серьезно?

Петр с деланным равнодушием пожал плечами.

— Ну, если ты думаешь, что я вчера хватил лишнего, принимай мои слова как продолжение вечерних застольных шуток. Пойдем дальше, — потянул он приятеля за рукав.

— Нет-нет! Я отсюда не двинусь, пока ты мне всего не объяснишь!

Петр пригладил широченной пятерней темный бобрик волос и с сомнением посмотрел на Алексея.

— А зевать не будешь?

— Если хоть раз зевну — дай тумака.

Друзья громко расхохотались и, обнявшись, пошли к письменному столу.

— Тебе, конечно, известно, что свет, переходя из одной среды в другую, преломляется, — сказал Петр, усаживаясь в кресло.

— Эти глубокие знания я получил еще в детстве от «Фалеева и Перышкина», усмехнулся Алексей.

— Совершенно верно, — не обращая внимания на иронию друга, продолжал молодой астроном. — В космосе нет такой преломляющей среды, о которой тебе толковали уважаемые Фалеев и Перышкин. Никто там пока еще не расставил ни призм, ни линз, и все-таки свет, проходя через космическое пространство, неоднократно меняет направление.