Илья Баксаляр - Харизостан

Азим смотрит в глаза русского солдата. Они замутнены страшной болью, пока они ничего не понимают, солдат стонет. Проходит некоторое время, глаза солдата устремляются на Азима. В пустых обреченных глазах уже нет ничего, нет ни капли жизни, ни кусочка надежды, есть только одно желание – умереть. «Мама», – шепчет он, губы нервно дергаются. Молодой араб достает из сумки перекись водорода и осторожно обрабатывает раны солдату. Моджахеды были удивлены – зачем? Этого русского все равно расстреляют или забьют камнями, да и вряд ли он выживет после таких жестоких побоев. Азим старается перевязать глубокие раны, накладывая марлевые повязки. Солдат стонет. Он поднял глаза и посмотрел на своего спасителя. Теплый огонь неторопливо полился в его душу, какая-то маленькая искорка жизни пробудилась в угасающих глазах русского парнишки, умирающего за многие тысячи километров от родного дома. Солдат смотрел на Азима, ему стало легче, тепло проникало все глубже и глубже, он представил родной дом, добрую улыбку такой дорогой и родной мамы. Он захотел ее обнять и утонуть в ее теплоте, вспоминая, как в детстве любил прибежать к своему самому дорогому человеку на свете и обнять ее крепко-крепко. Он смотрел в глаза Азима и представлял маму, ведь только она одна могла смотреть на него с такой огромной теплотой. Он представил опять маму, крепко-крепко ее обнял и с этим добрым и теплым чувством умер.

Смерть всегда страшна, каждый из нас когда-нибудь встретится с ней. Но принять ее человеку сложно. Азим впервые увидел смерть так близко, ему было очень жаль этого несчастного русского парнишку. Он попросил единственное у моджахедов – похоронить его достойно. Сидя у могилы, он читал молитвы, прося прощения за жесткость, которую он не может остановить. Дух покинул русскую душу и воспарил над могилой. Он прощался с этой землей и благодарил Азима за ту возможность, которую он предоставил ему. Он ушел в небо, простившись с самым дорогим для себя человеком – своей мамой – в доброй, теплой обстановке, с почтением и любовью, наверное, каждый из нас хотел бы встретить смерть с таким чувством.

Азим в страшном смятении покинул Пешавар. Зачем он сюда пришел? Какая священная война? Если здесь такая дикость и жестокость и нет ни капли сострадания. Зачем все это нужно тогда? Слезы выступили на глазах молодого араба. Он уходил из Пешавара, не зная, куда и зачем.

Он шел в горы по узкой каменистой тропе, которая вела через труднодоступные районы Сулеймановых гор. Азим шел, проклиная все на свете. Перед ним все время вставал образ молодого русского солдата, умершего у него на глазах. Он не смог предотвратить эту бойню сразу, как увидел такую дикую картину. Азиму было очень жаль этого несчастного русского, он видел его глаза, видел, сколько доброты было в этом мальчишке. А ведь у него наверняка есть мать. Она будет ждать своего сына и год, и два, ей сообщат, что рядовой такой-то пропал без вести, и даже не скажут, где. Мать будет ждать, пройдет время, а сына нет. Она уже давно знает, что с ее родным ребенком что-то случилось, и когда к ней в дом постучится майор из военкомата, она сразу поймет, что предчувствие ее не обмануло. Азим шел в гору, не понимая, куда идет. Он вспомнил свою маму, добрую и нежную, вспомнил ее теплые руки. Когда-то маленьким мальчиком он бегал по улице, бывало, падал и в кровь разбивал себе колени, локти, подбородок. От сильной боли хотелось плакать, слезы текли ручьем, но добрые руки поднимали с земли, вытирали слезы, гладили по голове. Азим помнил то состояние, боль уходила, он смотрел в мамины глаза, и вся его душа заливалась теплом и ярким светом. Малыш вставал на ноги, улыбался, забывая про слезы и боль, с огромной теплотой обнимал маму и бежал дальше, радуясь жизни. Ни разу мама не подняла на него голоса, отец тоже с огромной теплотой относился к сыну, они были большими друзьями. Азим всегда любовался своими родителями, они были у него лучшими, добрыми, отзывчивыми и очень внимательными и друг к другу, и ко всем остальным.

Он шел все и дальше, покидая этот жестокий лагерь под Пешаваром, разочаровавшись во всех этих моджахедах и их покровителях. Когда он отправлялся в Пакистан, чтобы пойти воевать за братьев по вере в Афганистане, Азим представлял этих русских жестокими варварами, с искореженными от злобы лицами, с дикими глазами людоедов, которые пожирают детей, стриков, женщин. Они страшно ненасытные, им все время нужна кровь людей, желающие только одного – убивать. Азим готов был сражаться с этими монстрами, вторгшимися в добрую афганскую землю. Но там, в Пешаваре, он увидел совсем другую картину. Жестокие бородатые озверевшие люди били беззащитных мальчишек, которым всего-то было по восемнадцать-девятнадцать лет. Они были ранены и нуждались в медицинской помощи. А вместо этого их зверски забивали до смерти. Настоящий воин никогда не унизится добивать поверженного врага, это ниже человеческого достоинства. Азима поразила жестокость афганских моджахедов. Не для этого он ехал воевать. Но теперь Азим понимал, что война – это не его. Он долго брел по тропе, которая поднималась то вверх, то вниз длинной петлей по отвесной скале, уходила в дикую даль между величественными хребтами, устремляясь к далеким горизонтам. Азим не помнил, сколько он шел. Перед его глазами стоял образ русского парнишки, испускающего последний вздох в этой жизни. Он смотрел на Азима с такой теплотой, что эти глаза отражались страшной болью своей добротой и открытостью.