Елена Филон - Только сияй

Калеб позвонил на подъезде в Сан-Диего. И, как я и обещала, я буду честной с ним до конца. Сразу сказала, что с Шейном. Радости эта новость Калебу не прибавила, хоть я и поспешила добавить, что мы на работе и менеджер Кан был инициатором.

Понятное дело, ему неприятно. Но это и вправду работа, я не ждала Шейна и не просила его со мной ехать. Значит, звёздам так было угодно.

Или директору Соку.

Николь встречала нас с шикарной причёской на голове, с бесподобным ярким макияжем и в розовом махровом халате.

Как же я по ней скучала! Даже не представляла, насколько сильно, пока не увидела! Обнимала осторожно, стараясь не давить на живот, хоть та и заверила, что жировых складок там больше, чем самого ребёнка.

В своём репертуаре.

За пять месяцев она сильно изменилась, и дело не только в округлившемся животе, пухлых щёчках и двадцать четвёртой неделе беременности, – дело во взгляде! Она счастлива! Глаза сияют, не прекращает улыбаться! Сегодня у неё свадьба, а через пару месяцев она станет матерью для маленькой крохи, что растёт у неё в животе.

– Нет! Ну почему подружки невесты всегда красивее невесты?! – закудахтала Николь, выпустив меня из объятий и осматривая с ног до головы. – Что с тобой, девочка? Почему такая тощая? – Стрельнула глазами в Шейна: – Вы что там, не кормите её совсем?!

Шейн пробежался глазами по моей фигуре, сложил руки на груди и озадаченно вскинул бровь:

– Слушай, Миллер, я тоже не понял, а где твоя задница? Чем ты занималась эти две недели?

Занималась тем, что почти не ела.

– Вот и я говорю! – Николь обняла меня за плечи. – Совсем загоняли. Полудохлая селёдка. Пошли, тётушка Николь тебя накормит, а ты… – ткнула пальцем в Шейна, – ты мне не нравишься, характер у тебя – отстой! – Улыбнулась. – Но ты секси, это главное, так что тебя я тоже накормлю.

Гости все прибывали и прибывали. Переспросила у Николь трижды по поводу тихого семейного торжества, но та упорно заверяла, что так оно и есть и у неё просто много родственников.

Я бы сказала, очень… очень много родственников.

Задний двор большого двухэтажного дома бесподобен! Газон и кусты аккуратно подстрижены. Деревья украшены белыми лентами и золотистыми шарами. Ближе к дому расположился большой алтарь в виде арки из тесно сплетённых между собой хрупких веточек, украшенных маленькими цветочками. Выбеленные фигурные столбики вдоль белой дорожки. По бокам множество рядов из стульев с высокими спинками.

В дальней части двора воздвигнут огромный шатёр: маленькие сервированные столики с красивейшими золотистыми подсвечниками по центру, пульт для диджея, несколько длинных столов с фруктами, сладостями и шоколадным фонтаном. И цветы. Везде цветы. Множество белоснежных цветов украшали каждый уголок заднего двора дома Николь.

Папа-генерал оказался безумно милым! Я совершенно не так его себе представляла! Высокий, крупный, в строгом костюме, но улыбка настолько располагающая и открытая… Никогда бы не подумала, что этот человек способен командовать целыми войсками. И женихом Николь.

– Это он с тобой такой, – фыркнула Николь, глядя на отца. – Ему нравится твоя песня. Офигеть, скажи?

– Ага, – усмехнулась я.

– Другие его боятся. А где Шейн?

– Звонит кому-то.

Николь резко изменилась в лице:

– Ладно, мне пора платье надевать, пошли, поможешь, заодно и потрещим.

Платье было очень простым, но изысканным – то, что нужно для беременной девушки. Шифоновый низ с небольшим шлейфом, несмотря на круглый животик, придавал Николь хрупкости, кружевные верх и рукава очень выигрышно подчёркивали карамельный оттенок её смуглой кожи. Николь выглядела великолепно. Я чуть не расплакалась, правда.

– Вытри сопли, нюня, – улыбнулась та, разглядывая себя в зеркало. – Когда-нибудь и ты такое наденешь. – Зыркнула на меня: – Только сначала замуж выходи, потом беременей. По-другому неинтересно. Вечно жрать хочется. Писать постоянно носит. Вот как мне сейчас сходить в туалет в этом платье?

– А ты сразу не могла сходить?

– Я сходила!

Плавно тема перешла ко мне.

Я сидела на широкой кровати Николь и наблюдала за тем, как та подкрашивает и без того гигантские ресницы.

– Тейт, – сказала серьёзно, глядя на меня с помощью зеркала, – а теперь по существу. Что происходит?

– Не понимаю, о чём ты.

– Если будешь мне врать, я посажу тебя рядом с папой! – ткнула в меня тюбиком с тушью. – И скажу ему, что ты от него без ума.

Я невесело усмехнулась: