Елена Филон - Только играй

– Можешь проваливать. Никто не держит. – Калеб прислонился головой к стене, и кадык на его шее теперь стал более выраженным, отчего языки пламени, как огромный билборд возле дороги, буквально кричали о том, куда нужно смотреть.

И я смотрела. Глаз отвести не могла. Куда там встать и уйти!

– Как сестра поживает?

– Спросил просто чтобы спросить?

Калеб сердито стрельнул в меня глазами:

– Мне, по-твоему, больше заняться нечем?

– Тогда какое тебе дело до моей сестры? – Очень по-братски прозвучало!

Калеб раздражался всё больше, облизал губы и с незаинтересованным видом пожал плечами:

– Она ногу поранила. Вот я и спрашиваю.

– Не слышал об этом, – изобразила удивление. – Когда это ты с моей сестрой увидеться успел?

Калеб усмехнулся с видом, будто припоминая что-то:

– Вчера утром. Думал, она тебе уже обо всём рассказала.

– Нет, – я усердно изображала озабоченный вид. – Серьёзно поранила? Ногу.

– Разве не ты её брат? Позвони, поинтересуйся.

– Обязательно. Что-нибудь передать?

Калеб не сдержал смешка.

– Да. Спасибо ей передай. Я не успел сказать.

А вот тут-то брови оказались не в состоянии оставаться на месте:

– За что это?

– Она знает за что. Забавная она у тебя.

Ну вот и как здесь сдержать улыбку?

– Так что насчёт «Пончиков»? – Как же он любит внезапно менять тему! – Кто придумывал название?

Потупив взгляд, вернулась к изучению своих кедов. Дёрнула плечами:

– Я и… Лекса.

– М-м-м… и от чего отталкивались?

– И почему тебя это интересует?

Калеб небрежно ударил ладонями по коленям:

– Да я тут вроде как разговор поддержать пытаюсь.

Я в подозрении сузила глаза:

– Может, я тебя ещё и не раздражаю больше?

– О-о-о… это ты сильно замахнулся, Харпер.

Сама не заметила, как усмехнулась своим женским смешком, откашлялась, внушительно сдвинула брови и заговорила басом:

– Ну… это вроде как в память о человеке, который нас всему научил.

– «Нас»?

– Да. Меня и… Лексу. – Я глубоко вздохнула и поглядела на оранжевый закат. – Эдвард Харпер был великим музыкантом. Но так и не был услышан.

– Постой. Ты сейчас про своего родственника говоришь?

Можно и так сказать. Дедушка Мики стал мне родным, практически членом семьи, так что, пожалуй, я имею права его таковым считать.

Кивнула.

– Дедушка Харпер меня всему научил. – Посмотрела на Калеба. – Он умер три года назад. Примерно тогда же мы решили создать свою группу, и название пришло как-то само собой. – Я ностальгически усмехнулась. – Каждый раз, когда я приходил к нему на занятия, он приносил с собой огромную коробку пончиков. Ты знал, что пончики могут быть не только сладкими, но и острыми, и даже мясными? Так вот, Эдвард предпочитал те, что поострее. И мог за раз съесть целую коробку, после чего постоянно повторял: «О-о-о! Эти пончики воистину адские!» Так и родилось название. Глупо, да?

– Нет, – помедлив, отозвался Калеб, будто удивлённый моим откровением. – Очень даже впечатляюще. Уверен, твой дед оценил бы название по достоинству.

Я негромко рассмеялась – максимально по-мужски.

– Он бы сказал, что мы оба ненормальные, так нелепо назвать группу! И он верил в нас как никто другой… В меня и в Лексу. Так что это самое малое, что мы могли сделать в память о нём.

– Так ты поэтому здесь? – И вновь внезапный вопрос от Калеба.

– Наверное, – я пожала плечами и опустила голову. – Хотелось сделать хоть что-то, чтобы оправдать старания и надежды Эдварда, а не просто сидеть и ждать благословения судьбы.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд Калеба, но на этот раз не решилась встретиться с ним взглядом.

– А как же «Пончики»? – спросил он. – Решил их бросить?

Разумеется. Он должен был об этом спросить! Чего это меня вообще на откровения пробрало?

– Нет, – ответила честно и встретилась с ним взглядом. – Я никогда их не брошу. И даже если все решат отчалить из группы, я соберу новый состав под тем же названием.

На губах Калеба вдруг расцвела сомнительная улыбка:

– А ничего, что ты сейчас мне об этом рассказываешь? Думаешь, твоя честность пойдёт тебе на пользу?

На этот раз я не отвела твёрдый взгляд:

– А может, я и не собираюсь участвовать в финале?

– О, да ты самоуверенный парень! – усмехнулся Калеб. – Думаешь, зайдёшь так далеко? Докуда? До полуфинала?

– Да. А потом «сольюсь».

Больше Калеб не усмехался. Его лоб хмурился, а несколько прядей, выбившихся из укладки, назойливо падали на глаза, и он то и дело стряхивал их в сторону. А ещё он не сводил с меня рентгеновского взгляда, такого, точно разоблачение века совершил.