Маша Трауб - Продается дом с дедушкой

– Да вы… как вас там… Игорь… Хорошо, как скажете. Да вы на что замахнулись, что себе думали? Да хоть понимаете, с кем имеете дело?

– Все, обещаю: следующий текст напишу сам. Клянусь! – объявил классик, прервав истерику главного.

– Гера, уж пожалуйста, соизволь. Меня уже вызывали, интересовались… а что я?

– Будет тебе статья.

– И в ближайшее время, Гера! И чтобы каждая буква – твоя! Каждая запятая! А вы – молодой человек… Игорь, да? Впрочем, не важно. Убирайтесь! Подобру-поздорову. Чтобы духу вашего у нас не было. Это ж какой позор! Хорошо, что вы еще всем рассказали, кто автор статьи. Что, решили прикрыться именем известного, уважаемого журналиста, воспользоваться его… добротой и великодушием? Получить незаслуженные лавры? Ох как некрасиво, как недостойно! Еще и товарища подвели! Бросили тень и на его доброе имя! Вы же советский студент! А так себя показали!.. Очень, очень плохо себя показали! Да вы хоть понимаете, что я могу с вами сделать? Да вы близко даже к порогу ни одной редакции не подойдете! Уж я-то вам это гарантирую! И скажу вам откровенно как начальник, как главный редактор: не пишите! Не можете – не пишите! Избавьте читателей от ваших бездарных зарисовок, так сказать. А они, поверьте, бездарны.

Игорь вышел из редакции, внутренне клокоча и взрываясь. Позвонил из автомата Комаровскому.

– Сам виноват, – ответил тот. – Я же тебя предупреждал. Надо было просто сложить слова в предложения и молчать как рыба. Кто тебя за язык-то тянул?

– И тебе не противно этим заниматься? – спросил Игорь.

– Нет. Обычная работа. За которую, кстати, прилично платят.

– Скажи, а он правда сам текст напишет?

– Нет, конечно.

– То есть ты его будешь переделывать?

– Да, я.

– Свинья ты, Сашка!

– Ну, спасибо, я еще и виноват…

Игорь напился в ближайшей пивнушке.

Потом он вспоминал эту историю уже по-другому. В его памяти остался гениальный текст, который был настолько хорош, что классик испугался. И скандал разразился потому, что Лавров увидел в Игоре конкурента. С Комаровским было проще – тот клепал кондовую поделку и молчал. Поэтому и пришелся ко двору. Сашка был ремесленником, которого научили тачать болванку. Он же, Игорь, никогда не был ремесленником.

Но что ж за гадство такое? Ведь вроде бы все должно было сложиться не так, по-другому. Игорь помнил, как тяжело переживал ту неудачу. Да и холодильник матери не купил – Лавров ему, естественно, не заплатил. Игорь даже плакал. Мать промолчала, а отец, увидев его в слезах, высказался:

– То мочился до восьми лет, теперь истерики закатываешь, как баба…

– Мишенька, ну зачем ты так? – воскликнула мать, но больше для виду. Она тоже не понимала, почему сын лежит на кровати и плачет. А мокрые пеленки и бесконечная стирка стояли у нее перед глазами – Игорь непозволительно долго страдал детским энурезом, измучив мать.

После того опыта Игорь поклялся себе, что больше никогда, ни за что не воспользуется связями Комаровского, не примет от него никакой помощи, не возьмет ни копейки.

Игорь уже оканчивал институт. Оставались преддипломная практика и защита диплома. Сашку еще год назад забрали в философский журнал – Лавров составил протекцию, – а Игоря отправили по распределению в «Подмосковную правду». Игорь не стал роптать и писал про передовой колхоз и бабушку, вырастившую самый большой в Подмосковье кабачок. Гонорары были смешные, но стабильные. Редакция оплачивала проезд в наземном транспорте. Игорю перепадали то помидоры с огорода, то банка варенья, то молоко козье от благодарных читателей.

Наверное, это была лучшая работа в его жизни. Он с любовью писал о пропавшей буренке Зорьке, которая сама нашла дорогу домой с пастбища, пройдя рекордное число километров. Рассказывал читателям про кошку Муську, которая разродилась рекордным количеством котят. Он тогда был по-настоящему счастлив. Его любили, ценили, хвалили, называли молодым дарованием и после окончания института ждали у себя, на полную ставку. Главный редактор, милейший Федор Иванович, пузатый коротышка с добрым круглым лицом, доставал из сейфа наливочку – вишневую, особенную. Жена настаивала на вишне с собственного участка. Да еще по секретному рецепту. Не просто на вишне, как у всех, а с косточками. Непременно с косточками. Поэтому и запах, и обманчивая мягкость. Игорь потом вспоминал эту наливку с большой теплотой. Хороша была наливка! Пусть и сладковата. Но крепкая, зараза, сшибала с ног быстро.