Маша Трауб - Продается дом с дедушкой

– Мам, ну зачем? – спросил Игорь.

– Я тебя никогда ни о чем не просила. А сейчас прошу – купи люстру. – Мать никак не могла произнести роскошное слово «бра».

И Игорь опять поехал к Сашке – спрашивать, где достать бра и сколько оно стоит. Сашка откликнулся немедленно – дал телефон человека из магазина, деньги, позвонил сам и велел приехать завтра к девяти утра.

Игорь приволок домой бра. Вызвал местного электрика, который пустил провод болтаться по стене и повесил этот здоровенный страшный цветок, похожий на те, что проглатывают насекомых. Игорь хотел поскандалить – вот ведь сволочь, не мог провод поаккуратнее уложить, спрятать. Но мать была так рада, что даже расплакалась от счастья.

– Так красиво, – сказала она, – я всегда о таком мечтала. Мишенька, посмотри, как хорошо стало!

Игорь даже спасибо не дождался. Мать подолгу теперь стояла в коридоре при включенном бра и смотрела на себя в зеркало. Дважды в день мыла полы в коридоре – на свету все следы были видны.

Игорь в то время старался пореже бывать дома. Ходил на службу, писал за редактора отзывы, пил чай в столовой. Написал еще одну большую статью, которую Сашка обещал протащить через редколлегию. Но аванс капал регулярно, как и зарплата. Маленькая, но стабильная. Игорь приносил получку и оставлял деньги на тумбочке.

– Мам, тут деньги.

– Да, скажи папе, – отвечала мать.

Отец – и Игорь это прекрасно видел, но совершенно не замечала мать – тоже стал чаще выходить под надуманными предлогами. То за капустой, то в сберкассу, то в аптеку. Капусту он не приносил – кончилась, в сберкассе была очередь, из аптеки приносил аскорбинку и гематоген. Мать радовалась.

– Мишенька, а помнишь, как ты Игоряше маленькому гематоген приносил и говорил, что это шоколадка, а он есть не хотел? – пускалась в воспоминания мать. – А помнишь, как он две упаковки аскорбинки съел? У него потом живот болел! Я так перепугалась, а ты меня успокаивал…

По всему выходило, что муж для матери – герой, а сын – так, только нервы треплет.

Был один серьезный конфликт. Игорь получил аванс и положил в шкатулку, надеясь, что отец туда не залезет. Жуткая шкатулка, расписанная под Палех, с конями и царевнами, но мать ее любила, она ей нравилась. Там хранились ее единственные золотые сережки с рубином, янтарные бусы, еще в молодости купленные в Калининграде во время свадебного путешествия с отцом, брошка в форме бабочки – дешевая, с фианитами и бросовыми самоцветами, золотая цепочка с крупными звеньями, потемневшая.

Игорь положил деньги в шкатулку и заглянул буквально через день – хотел взять рубль на расходы. Денег не было. Поскольку мать из дома не выходила, то Игорь спросил у отца:

– Где деньги?

– Не знаю, я не брал. Спроси у матери.

– Она не брала, это точно. Ты взял.

– И что? Я теперь за каждую копейку отчитываться должен? Я что – не имею права?

– Не имеешь. Это деньги на хозяйство, на лекарства для мамы.

– У нее все есть, ей ничего не нужно.

– А тебе – нужно? На что?

Они поругались. Отец кричал, что ни перед кем не должен отчитываться. Что Игорь – неблагодарный. Что он по закону должен содержать родителей. Мать, услышав крики, начала плакать.

– Ты мне здоровья совсем не прибавляешь, – сквозь рыдания говорила она Игорю. – Если отец взял, значит, ему нужно. Ты его каждой копейкой попрекаешь. Ты стал совсем другим… Может, он для меня хотел что-то купить.

– Да! – кричал отец. – Я хотел купить цветы! У нас годовщина свадьбы!

– Мишенька, ты помнишь… – с новой силой начинала плакать мать.

Игорь уходил на лестничную клетку – курить. Годовщина свадьбы была зимой, это он точно помнил, а сейчас весна. То ли мать врет, чтобы выгородить мужа, то ли забыла и рада любому знаку внимания, любому, пусть и выдуманному поводу.

Но все было, в общем, как обычно. Не считая одного – отец перестал смотреть «Международную панораму» и пропускал футбольные матчи. Он уходил за газетами и возвращался спустя несколько часов. Игорь, может, и не заметил бы перемен в распорядке дня отца. Но он заметил шампунь, который появился на полочке в ванной, и новый бритвенный станок с новым же помазком. Мать мыла голову хозяйственным мылом – привыкла. Да и нечего там было уже мыть. Странно, но Игорь раньше не замечал, что мать ходит в паричке – плохо сделанном, одном-единственном. Не обращал внимания. А сейчас увидел. Мать надевала паричок криво, неровно. Игорь смотрел на торчащее во все стороны гнездо на ее голове и один раз не выдержал – подошел, поправил, пригладил. Мать села на табуретку и расплакалась. От обиды.