Андрей Гуляшки - Три жизни Иосифа Димова

– Если иформация, которой ты, товарищ директор, располагаешь, объективна и точна, если ты читал ее добросо-Истно, то тебе бы не мешало знать, что обо всех этих вещих я говорил на втором пленарном заседании симпозиума. Хо I я, признаться откровенно, считаю, что это было ни к чему: мы рассылаем проспекты и подробные описания качеств наших аналоговых и цифровых машин во все страны мира!

– Да, ты говорил об этих вещах (как ты их назвал), однако вкратце, лаконично, по выражению твоих приятелей французов, „ан пассан”.

– Я же объяснил тебе, что рассказывать подробно не имело смысла; потому что специалистам, участвовавшим в работе симпозиума, хорошо известны наши машины!

– Но когда ты распространялся о своем роботе, то не скупился на слова и вообще не скромничал!

– Мой говорящий робот – моя личная работа, и я говорю о ней, как хочу. Что я рассказывал журналистам о своем роботе, как я себя вел при этом – скромно или нескромно, – касается только меня и я бы посоветовал тебе не вмешиваться в мои дела!

– Буду вмешиваться и еще как! – на губах Якима Давидова опять забрезжила недобрая усмешка. – Мы послали тебя на этот симпозиум представлять на нем нашу страну, нашу науку, рассказать о наших достижениях, а вовсе не для того, чтобы ты болтал о своих делах, занимая мировую общественность своей персоной! Ты дал шесть интервью и ни в одном не обмолвился о том, что если тебе удалось кое-чего добиться, то этим ты обязан прежде всего помощи и поддержке, которые тебе оказывало наше социалистическое государство в лице своих научных институтов! Такие изъявления – классический образец индивидуализма, они ничем не отличаются от высокомерной болтовни некоторых буржуазных ученых!

– Может, ты еще что-нибудь скажешь? – спросил я и протянул руку к пепельнице, но Давидов предусмотрительно придвинул ее к себе.

– Имей терпение! – сказал он с видом человека, который готовится нанести последний, решительный удар.

– Кое-что тебе придется выслушать на партбюро института, перед которым я непременно поставлю вопрос о твоем поведении в Париже. А теперь взгляни-ка сюда! – он раз вернул парижскую газету, и я прочел название „Пари су ар”.

– Посмотрим, как ты теперь будешь выдавать себя за обиженного праведника! Вот, читай!

На третьей странице газеты был помещен снимок формата почтовой открытки. На снимке были засняты я и Виолетта в фойе зала „Плейель”. Фотограф выбрал момент, когда Виолетта протянула мне руку перед тем как подняться по лестнице на сцену. Снимок был снабжен надписью: „Болгарский ученый, конструирующий искусственных людей, предпочитает иметь дело с настоящими!” Дальше следовал текст, посвященный концерту.

Сам не знаю почему, – то ли от стыда, то ли от ярости, – мое лицо вдруг залилось краской, за считанные секунды я очутился в психологическом нокдауне.

– Я получил эту газету авиапочтой! – победоносно заявил мой шеф.

– У тебя отличные информаторы, браво! – сказал я. Мало-помалу мне удалось справиться с собой, и поскольку важное решение уже было принято, мне ничего не оставалось как сокрушительным ударом повалить на ковер своего бывшего одноклассника и однокурсника. Но пока я соображал, какой кулак пустить в ход – правый или левый, меня вдруг, точно электрическая волна, пронзило чувство (именно чувство), что мы с ним когда-то сидели за одной партой, подсказывали друг другу, заглядывали один другому в тетради на контрольных; вспомнилась и та памятная встреча на станции Церовене, когда я был готов признаться, что совершил убийство, а он заставил меня собраться с силами и выбросить из головы псевдоевангельские настроения. Все это пронеслось у меня перед глазами, как кадры кинохроники, в ней было много хорошего, но, к моему удивлению, ненависть, горевшая в моей душе, не погасла: наоборот, злополучный снимок из „Пари суар”, которым этот тип хотел скомпроментировать меня, еще больше распалил мое ожесточение.

– Ну хорошо, – сказал я, снисходительно улыбнувшись, – что ты находишь ужасного в этом самом обыкновенном, аполитичном, никого не провоцирующем снимке? Если ты собирался устроить „охоту на ведьм”, так нужно было подыскать более солидный аргумент, этот ход лишний раз подтверждает скудость твоего умственного багажа, честное слово! Уж если ты хотел сразить такого человека, как я, нельзя было рассчитывать только на свое озлобление, ты б ы мог постараться чуточку пошевелить мозгами. Но ничего не поделаешь! – я засмеялся. – Человек пускает в ход то, чем располагает.