Эжен Ионеско - Наедине с одиночеством. Рассказы

Я пришел в ресторанчик. Сел за свой столик. Несмотря ни на что, я все-таки начал успокаиваться. Новая официантка, улыбаясь, принесла мне выпить.

Внезапно меня вновь пронзила печальная мысль о том, что Ивонна покинула меня и я снова остался один. В тот момент, когда такси, увозя ее, тронулось с места, я был наполовину бесчувственен, оглушен. Теперь я до конца осознал: она ушла. А были ли эти мгновения, когда она существовала? Правдивы ли эти образы, не лгут ли воспоминания? Я не был совершенно уверен даже в том, до чего мог дотронуться, что мог пощупать руками; то, что я пережил, — было ли оно реальностью или же плодом воображения? Этого больше нет. Возможно, и не было. Как мне убедиться в том, что эти воспоминания не были всего лишь сном, фантазиями? Дымом, даже не дымом, а паром? Время погружает эти образы в забытье. Их больше нет. Ничего нет.

— Она была вашей подругой, так ведь? — спросил я у новой официантки.

— Да. Она будет сообщать о себе, не беспокойтесь.

Еще до того, как она принесла закуску, я выпил все вино. И заказал еще. Как всегда, я наблюдал за движением на улице. И размышлял. Как это может быть: то, что существовало, вдруг перестает существовать? Куда оно исчезло? Что его поглотило? Можно ли вновь его отыскать? Если оно было, то не могло погаснуть. Продвигаясь во времени, я оставляю все позади, так, что ли? Если я обернусь, чтобы посмотреть на пройденную мной дорогу, то увижу лишь туман. Может быть, пройдя назад по своим следам, проделав обратный путь, я смог бы снова испытать то, что было, прикоснуться к нему? Увы… Кто может подтвердить, что все это было? Прошлое — смерть, хоть труп и отсутствует. Распадающиеся образы…

Итак, я снова стал одиноким. Я почувствовал всю тяжесть своей неудачи, своей потери. Я много выпил. Заплатил по счету, встал, попрощался с новой официанткой, повернул направо, обогнул угол, прошел по улице, вошел в свой дом, поздоровался с консьержкой. Она видела, что моя женщина уехала. И уже не улыбалась мне. Должно быть, думала, что если от меня ушла женщина, значит, я сам в этом виноват. Что я ненормальный. Быть может, она хотела бы узнать об этом поподробнее, я мог бы ей рассказать. Объяснить все. Но я не стал этого делать, поднялся по лестнице. Какое-то время стоял в нерешительности перед дверью своей квартиры с ключом в руке. Соседка вышла со своей собачкой. Я стал открывать дверь. Ивонна забыла одну свою туфлю. Туфля была там, в темном коридоре. Это след. Она жила здесь. Единственная вещь, которую можно пощупать. Как это происходит, что настоящее становится прошедшим? Что такое время? Поставщик пустоты. Все должно бы оставаться настоящим, незыблемым. Я взял туфлю в руки. Это было вещественное доказательство. Я снял пальто, шляпу, повесил их на вешалку в коридоре, направился к большой комнате, сел в кресло возле окна. Моя квартира была такой же огромной и пустой, как и мир. Она, конечно же, ушла ради кого-то, она кого-то встретила. Я снова испытал неприятное чувство, похожее на ревность. Как это странно. Неужели я действительно был к ней привязан? Да, конечно. Следовательно, у меня была связь со Вселенной. Эта мысль принесла мне удовлетворение.

После длительного затишья возобновились военные действия. Какое-то время битва проходила на площади, достаточно далеко от моей улицы. Однако жители квартала в ней, вероятно, участвовали. Немногие, два или три, быть может. Я видел одного в сумерках с перевязанной головой. Однажды днем, обедая в ресторанчике, увидел другого — он пришел с карабином на плече. Большинство клиентов не обратили на него внимания и продолжали обедать. Но некоторые собрались возле него у стойки. Он заказал анисовый ликер. Подошедшие сделали то же самое. Он пришел с поля сражения. Разговаривал громко. На него смотрели, его с почтением слушали. Он объяснял, почему принимает во всем этом участие, и эти объяснения показались мне резонными. Я ведь тоже не был в ладах с этим миром. Он говорил об обществе. И много жестикулировал. Был возбужден, и чем больше говорил, тем больше возбуждался. Окружавшие его пятеро мужчин и женщина одобрительно кивали головами. Женщина, маленькая, худая, нервная, смуглая и черноволосая, поддакивала, что с этим нужно кончать.

— К счастью, есть еще мужчины! — кричала она, поворачиваясь к людям за столиками.

Те или не слышали ее, или делали вид, что не слышат. Среди собравшихся у стойки выделялись двое рабочих в спецовках. Двое других, среднего возраста, были, вероятно, мелкими служащими. Один из них сражался в рядах участников революции, как я понял — в Сардинии. Пятый, маленький старичок с седой бородкой, в молодости был анархистом. Он говорил, что нельзя позволять такое.