Кэтрин Борн - Обрести надежду

Джоанна тащила Черри сквозь толпу киношников, смыкающихся вокруг кольцом.

— Бежим! — крикнула она и помчалась к выходу в сторону улицы, где была припаркована их машина. Черри последовала за ней, только обернулась на бегу и увидела, что их преследует всего один человек — Майкл Лэвендер. В дурацких шлепающих сандалиях, в дурацком пиджаке и галстуке, он бежал, спотыкаясь и беспомощно хватая ртом воздух.

— Не смейте приближаться к нему! — орал он. — Я вас в тюрьму засажу!

Подстегиваемые адреналином, девушки успели домчаться до машины, завести двигатель и укатить. В зеркальце заднего вида отражался Лэвендер — он лежал распростертый на проезжей части, а в нескольких шагах от него валялась одинокая сандалия.

— Он упал! — сказала Черри, останавливая машину. — А вдруг он поранился?

— Времени у нас на него нет! Давай рули! — сказала Джоанна.

Между тем Лэвендер уже поднялся на ноги и стряхивал с костюма дорожную пыль. Убедившись, что он в порядке, Черри нажала на газ.

— Жаль, что у нас было так мало времени, — сказала Черри, когда они свернули на какую-то другую улицу. — Как ты думаешь, он понял наше послание?

— Думаю, да. Вспомнит ли он о нем — вопрос.

— Предпримет ли он после этого что-то — вот в чем главный вопрос, — заметила Черри.

— Пока у него перед носом маячит эта мисс Барби-Сиськи-Вперед — нет. Ох, веселая ночка ожидается сегодня в городишке Мэттсвиль!

В аэропорт они неслись на всех парусах — уж больно хотелось поспеть домой пораньше (чтобы, так сказать, вкусить плоды своих трудов, если таковые созреют). По дороге Черри принялась рассуждать над возможными последствиями их поступка. А что, если Майкл Лэвендер позвонит Грейс и потребует, чтобы она держалась подальше от Мэтта? Что подумает Грейс? И почему они не подумали об этом раньше?

— Может, сообщить ей о том, что мы сделали? — предложила Черри, когда они ждали посадки на рейс. — Пока она сама об этом не узнала.

— Вот если узнает, тогда мы все объясним, — сказала Джоанна. — А так будем молчать в тряпочку, как и договаривались.

Но Черри легче не стало. Меньше всего ей хотелось, чтобы они своим вмешательством разрушили последние шансы Грейс. Она понимала, что одних только добрых намерений мало и весь план может пойти наперекосяк.

На Черепаший остров они вернулись поздно вечером и вошли в дом с таким видом, словно целый день пахали на работе. Грейс, по своему обыкновению, ставшему в последнее время привычкой, сидела на веранде, закутавшись в плед, и смотрела на темную воду. Далеко-далеко отсюда расплывающаяся желто-оранжевым светящимся пятном верхушка Эмпайр-Стейт-билдинг казалась солнцем, сияющим в ночи.

Черри почти ждала, что Грейс сейчас войдет в комнату и начнет обвинять их в том, что они вмешиваются в ее личную жизнь, скажет, например, так: «У меня сегодня был очень неприятный разговор с Майклом Лэвендером». Но Грейс просто обернулась и помахала им рукой через стекло. У Черри сразу от сердца отлегло, когда она поняла, что Грейс ничего не знает, зато Джоанна заметно расстроилась из-за того, что их усилия не принесли незамедлительных результатов.

Шли дни, но события никак не развивались, и Черри с Джоанной успокоились, радуясь тому, что не вызвали своим приключением более крупных проблем. Primum non nocere, как говорят медики. То есть «Главное — не навреди».

Через два дня после Рождества, когда Джоанна и Черри вернулись, навестив дома своих родных, три подруги собрались утром в гостиной, чтобы вручить друг другу подарочки перед душистой рождественской елочкой, которую Грейс привезла из города и украсила красно-зелеными светящимися гирляндами и блестящими бумажными снежинками. К ним Черри добавила карамельки в ярких фантиках, а Джоанна внесла свою лепту, водрузив на макушку деревца вырезанную из картона и раскрашенную фигурку святого Антония, которую она сделала собственными руками еще в четвертом классе.

Потом они обменялись подарками — у каждой получилось по два.

Джоанна получила от Черри жестяную коробку с домашним сладким печеньем. Когда она подняла крышечку, из коробки пахнуло приятным ванильным ароматом, уносившим в детство. Набив рот печеньем, Джоанна набросилась на следующий подарок, в котором, судя по коробке, было что-то вроде шара для боулинга. Она распаковала коробку и достала ее содержимое, обернутое мягкой бумагой.

— Ух ты, круто! — воскликнула Джоанна.

— Это для твоего следующего мотоцикла, — сказала Грейс.