Анатолий Иванов - Жизнь на грешной земле (сборник)

…Иван Кольцо с кинжалом в руке выполз кошкой на палубу…

…Рубятся Иван Кольцо и полуголый Агаджа в каюте…

…Переодетый в турка Иван Кольцо, Алена и Мария наблюдают, как бывшие гребцы бросают трупы турок в воду…

Медленно открыл глаза Ермак… Он и Кольцо сидели за столом, перед ними корчажка с вином, огурцы на тарелке да хлеб.

— Во-он как было? — хрипло сказал Ермак.

Помолчал невесело. Перед ними стояли нетронутые кубки.

— Спасибо, что из неволи ее вызволил.

— Это она меня от верной смерти спасла…

Еще помолчали.

— Что же, живите счастливо… — Ермак встал. — А я — в поход…

— Стой, Ермак. Негоже нам с тобой так… Иду я с тобой в Сибирь! А с Аленой… Пусть свершится божий суд. Кого с похода дождется она — с тем ей и жить. А коли оба вернемся живыми-здоровыми — ее воля и ее выбор. Так порешим?

— Давай так, — сказал Ермак, помедлив.

Они встали и обнялись.

Анфим Заворихин, стоя на носу восьмивесельного речного струга, произнес:

— Вот оно, царство Строгановых! Это город Кергедан.

Ермак поглядел вдаль. Из-за крутояра, поросшего соснами, заблестел купол церкви, показались крыши домов и домишек.

За первым стругом плыло под парусами еще дюжины полторы больших и малых стругов, наполненных людьми. Радостно-торжественно звучит церковный колокол. Народ высыпает на берег…

В роскошно отделанной деревянной зале Строгановы щедро угощали Ермака и его ближайших помощников Вымуштрованные холопы носили и носили разносолы, заморские вина в причудливых бутылках и кувшинах.

В раскрытые окна плыл пьяный говор и шум — вокруг бочек с вином пировали казаки, жарили на кострах, разложенных прямо под окнами хоромов, куски мяса.

Семен Строганов тычком сидел в просторном кресле, обеими руками опираясь на костыль, говорил Ермаку:

— Волей царя-батюшки обживаем мы сей дикий край, сторожим окраину Руси. Тяжкая наша служба. И ратные люди есть, да мало… Все время местные племена — поганые вогуличи да остяки вкупе с татарами городки наши жгут, людей побивают… Особо пелымские князьки разбойничают… А с тех пор, как царь Кучум объявился в Сибири, вовсе житья не стало…

Максим Строганов поднялся, захлопнул створки окон.

— Спалят же казаки город!

Ермак будто и не слышал, спросил у Семена:

— Много ль войска у Кучума?

— Войска не много, но в данниках у него черных людей тысяч тридцать, не менее, — ответил Строганов.

Подошел пьяный Никита Строганов, расплескивая вино из бокала.

— А почти все это наши данники были!

Старший Строганов костылем вышив у Никиты заморский стеклянный бокал.

— Нажрался? Царевы эти данники были… Пшел!

Когда Никита убрался, Семен, как лисица, усмехнулся:

— Хе-хе, да ты не бойсь. Что у Кучума за войско? У них даже конской сбруи путной нету.

Максим Строганов чуть махнул рукой, тотчас подскочил слуга с подносом. На подносе два кубка золоченого стекла.

— В покорность надо Сибирь привесть, Ермак Тимофеич. Сделаешь — озолочу… После нас, хозяев, первым будешь и в Пермском крае, и в Сибири. И власти у тебя будет, хе-хе… поболе, чем у царя в его царстве. Схошь — так и гарем заведешь поболе, чем у турецкого султана. Ну, Ермак Тимофеич!

Золоченые кубки ударились с глухим звоном.

…Раздался звон и грохот за дверью, вбежал слуга с кровоподтеком под глазом:

— Разбойники! И поднос с вином отобрали!

Максим Строганов опять подошел к окну На улице пьяный казак, еле переставляя ноги, несет поднос с бутылками к куче пирующих. Запнулся, упал, бутылки раскатились по траве.

— Усмири ты казаков своих, Ермак Тимофеич! — взмолился он.

— Счас — невозможно, — спокойно ответил Ермак.

Богато уставленный вчера винами и закусками стол теперь был чист, трое Строгановых сидели в пустой зале, слушали, как казаки песни горланили за окнами.

— Дал бог защитников, — сказал Никита. — Вчера буянили, ныне с утра вломились в погреба, на опохмелку еще полдюжины бочек высадили.

— Зато драться здоровы, — усмехнулся Семен. — Вот Кузьме вчерась припечатали, аж слег.

Максим вытащил из кармана кусок пергамента.

— Что вино? Вы глядите, чего атаман этих разбойников требует! Ужас, сколько пороху, свинцу, разных съестных припасов тут расписал. Разор! Да еще, говорит, пушки надобны.

— От Кучумовых людишек нам бед все прибавляется, так уж потерпим кой-какой убыток и от защитников, — сказал Семен.

— Убыток-то ладно, — усмехнулся Никита. — Приказчики вон доносят, что мужички наши заволновались, в казацкую ватагу просятся. Не быть беде бы, дядюшка.