Дон Делилло - Ноль К

Люди делают что-то обыденно, машинально, и это что-то существует, едва прикрытое внешним, якобы общим для всех. Мне хочется, чтобы подобные действия, мгновения имели смысл: проверить кошелек, проверить ключи – такое неявным образом сводит нас воедино, – запереть и снова запереть входную дверь, тщательно обследовать конфорки – не иссякло ли голубое пламя, не сочится ли газ.

Наркотик нормальной жизни, течение моих ничем не примечательных дней.

Однажды утром я увидел ее снова – женщину в стилизованной позе, на сей раз одну, без маленького мальчика. Она стояла на углу у Линкольн-центра, определенно та же самая – глаза по-прежнему закрыты, но стойка другая: руки опущены и слегка разведены в стороны, будто от внезапной тревоги. Она прикована к своему месту. Хотя, возможно, это неверно. Она просто сделалась заложницей глубин сознания и, обратившись лицом к тротуару и спешащим мимо прохожим, смотрит внутрь. Девочка-подросток задержалась, только чтобы нацелить свой девайс и сделать снимок. Повсюду вокруг нас создается беспокойство, атмосфера мрачнеет, сгущается, того и гляди расколется небо, и я гадаю, останется ли женщина на месте, если грянет дождь.

И снова не видно никаких указаний на ее мотив, ее цель. Она стоит на открытом пространстве – необъяснимое явление. Хотелось увидеть столик с брошюрами, плакат на иностранном языке. Хотелось, чтоб в этом языке использовался нелатинский алфавит. Хоть за что-нибудь бы зацепиться. Некоторое качество, дух, выраженная особенность подсказывали: она из другой культуры. Хотелось прочесть какой-нибудь знак – китайский, греческий, арабский, славянский, – обращение женщины, принадлежащей к организации или группировке, которой угрожают неизвестные силы здесь или за рубежом.

Иностранка, да, но я предположил, что она говорит по-английски. Сказал себе: вижу это в ее лице – межнациональный характер, адаптированный.

Интересно, будь передо мной мужчина, я тоже стоял бы и смотрел?

Я должен смотреть. Другие поглядывали, два паренька делали фотографии, мужчина в переднике спешил мимо, под угрозой дождя вся улица ускорила движение.

Я осторожно подошел, стараясь не приближаться слишком.

И говорю:

– Не знаю, можно ли задать вопрос.

Никакой реакции, в лице не изменилась, руки жесткие, как у солдата.

Я говорю:

– До сих пор не пытался предположить, какая у вас задача, какой мотив. А если бы у вас был плакат, то с каким-нибудь протестным лозунгом, я почему-то в этом уверен.

Я сделал шаг назад – вдруг произведу эффект, – хотя она ведь меня не видела. Я, пожалуй, и не ждал реакции. Представить только: она открывает глаза и смотрит на меня. Возможно, произносит несколько слов. Потом я сообразил, что вначале спросил разрешения задать вопрос, а так этого и не сделал.

И говорю:

– Мальчик в белой рубашке и синем галстуке. В прошлый раз видел вас где-то на юге и с вами мальчика. Где он?

Мы не двигаемся. Люди лавируют, обгоняя друг друга, вокруг такси обычная паника, а дождь еще даже не начался. Какой-нибудь знак – китайский, кантонский, пару слов на хинди. Мне нужно решить конкретную задачку, противопоставить что-то этой встрече неопределенного характера. Женщина. Непременно должна быть женщина? Остановился бы кто-нибудь посмотреть, если б здесь в том же положении стоял мужчина? Я попытался представить мужчину с плакатом на финикийском, около тысячного года до нашей эры. Зачем я делал это сам с собой? Потому что неудержимый разум продолжает работать. Я снова подошел ближе, встал с ней лицом к лицу, прежде всего чтоб сбить с толку желающих ее сфотографировать. Мужчина в переднике возвращался тем же путем, толкал перед собой сцепленные магазинные тележки, четыре, пустые. Женщина с бесконечно закрытыми глазами все вокруг себя закрепила, остановила для меня движение, позволила отчетливо увидеть, что тут есть.

Я допустил ошибку, заговорив с ней? Назойливо и глупо. Я изменил чему-то в рамках своего реестра обдуманных поступков и нарушил волю этой женщины – хранить решающее молчание.

Я не уходил минут двадцать, ждал, хотел увидеть, как она прореагирует на дождь. И больше бы отстоял, хотел отстоять, чувствовал себя виноватым, когда уходил, но дождь не начинался, а мне нужно было двигаться дальше, на очередную встречу.

Разве однажды Артис не сказала мне, что она говорит по-китайски?

Мы нашли почти пустой ресторанчик рядом с галереей. Стак заказал брокколи и никаких излишеств. Сказал, это полезно для костей. Лицо у Стака вытянутое, волосы стоят дыбом, а надел он тренировочный костюм с молнией на спине.