Дмитрий Рагозин - Дочь гипнотизера. Поле боя. Тройной прыжок

Малютка Ло медленно, точно в забытьи, бродит босиком по комнате, переставляя, сдвигая, трогая предметы, лоснящиеся на солнце, будто уязвленная каким-то неутоленным желанием, в обиде на время, ласкающее лишь в зной, когда закрыты глаза и жжет песок. От природы беззаботная, она, однако, готова насмешливо встрепенуться по первому зову еще сонной плоти, так сладко сплетенной с лукавой душой. Эти длинные, длинные фразы, не умеющие уняться, преследуют ее, как полупрозрачные ленты, шелестя, поблескивая.

«На кого ты злишься?» — спрашивает Ло, остановившись подле мерцающего на солнце буфета и грациозно склонясь над букетом тепличных цветов: не пахнут, увяли, выдохнись…

Лу молчит, хмурясь, поглаживая сосок обслюненным пальцем, то ли она не в настроении, то ли, как сестра, затаила обиду.

«У тебя что, задержка?» — смеется Ло.

«Дура», — вяло огрызается Лу, отпустив край платья, не спешащий вернуться к своим скромным обязанностям, глядит на красные ногти растопыренных пальцев, зевает, откинув голову. Протянув мягкую руку, она искоса наливает шипучую воду в стакан, пьет морщась, затяжными глотками, сдвигая пяткой разноцветную стеклянную груду.

«Причешись!» — говорит Ло, кинув расческу, но расческа, ударившись о вздрогнувшее колено, падает вниз, на ковер.

«Кто тебе подарил эти бусы?» — спрашивает Лу, хмуро колупая шелушащийся лак на ногтях.

«Он, кто же еще! — смеется Ло, — и вот это…»

Латунное колечко с зеленым стеклышком на безымянном.

«Дешево отделался».

Лу проводит ладонью по пыльным складкам света, сползая в кресле, мечтательно раздвигая ноги по подзеркальнику — фиолетовый флакон вот-вот спрыгнет.

«Чем он тебя обаял, не понимаю, гнилые зубы, руки-крюки, ребра, как у скелета…»

«То-то ты повизгивала!»

Ло берет с этажерки цепочку и кладет в ящик комода.

«Прикажешь канючить, когда тебя размыкают? А вспомнить противно».

Лу зевает, жмурясь самозабвенно, точно опрокидываясь в солнечную бездну, вверх тормашками…

Двойняшек взрастили капризными и щедрыми, как и положено особям не вполне настоящим, выдуманным изнутри, в душной ночи, сквозь сон, прерванный писком комара, вот оно — кровавое пятнышко на стене. С тех пор они у всех на виду, у всех на уме…

«Так я тебе и поверила!» — усмехается Ло, обходя стол к ослепительному окну, растворяясь волнистой линией в густом свете.

«Ты слишком много ему позволила! Разве так можно, он Бог знает чего вообразит!»

«Еще скажи — как низко ты пала!» — смеется Ло, выныривая из грязно-пенистых лучей с веером в руке.

«Когда он сказал, что не хотел бы нас обременять, я едва не подавилась со смеху».

Жидкое золото стекает тусклым лоском, пряный запах щекочет нюх, жаркие язычки пощипывают подмышки.

Веер летит в неприбранную кровать. Большой рыжий кот недовольно поводит лапами, щуря злые зеленые глаза.

«Который час? — Лу позевывает, в ушах звенит. Там, куда нырнула рука, липко, хлипко. — Уже? Пора искупаться».

«У него странные мысли…» — Ло поднимает с пола чулок и вешает на спинку стула.

«Ты успела проникнуть в его мысли, пока он был занят твоей задницей?»

У локтя на столе прозрачно сияют два высоких стакана, бутылка с газированной водой, стеклянная пепельница с одиноким окурком, узкая ваза с пучком цветов.

«Сегодня я надену белое платье!» — Ло проводит пальцем по пыльному циферблату больших часов на буфете.

«Только не перепачкай, как давеча. Еле отстирала!»

«Кто бы говорил! Забыла, во что ты превратила наши общие панталоны?»

«Это было давно».

«А туфли, которые пришлось выбросить?»

Свесив голову набок, Ло заплетает из кудлатых волос хилую косичку, которая тотчас распускается.

«Я объелась персиков», — Лу томно смотрит на себя далекую в зеркале.

«Ты злишься, что он тебя так легко укротил!»

Лу неожиданно краснеет:

«Не строй из себя обделенную! Нам обеим досталось одно и то же».

«Добавить бы чуток ума и здоровья, цены бы ему не было!»

Ло достает с полки тяжелую книгу, анатомический атлас, небрежно листает, откидывая помятые папиросные прокладки.

«Атлеты, они все такие. Вспомни Трясогузкина».

«Фу! — смеется Ло. — После него мне казалось, что я объелась осьминогов!»

«А Огурцов?»

«Да какой же он атлет, шаляй-валяй, где села, там и слезешь. Знаешь кого…» — Ло, подскочив сзади к креслу, шепчет на ухо Лу.

«Тьфу, выдумаешь тоже! Все равно что с дождевым червем. Даже не думай!..»

У одной глаза серо-зеленые, у другой — зелено-серые, светлые волосы, желтого оттенка, возможно, крашеные, неровные зубы, мягкие члены, жирная глянцевитая кожа с точками выдавленных прыщей, склонность к полноте…