Максанс Фермин: Черная скрипка

Армия свернула лагерь и покинула окрестности города. Но несколько частей были оставлены в городе гарнизоном. Раненный в сражении Иоганн Карельский был приписан к одной из них.

Ему предстояло пробыть полгода в самом молчаливом городе мира. В идеальном месте, чтобы вернуться к музыке. В городе, словно созданном для того, чтобы писать в нем оперу.

Квартировать ему назначили у старика, владевшего большим домом на улице Моисея неподалеку от площади Святого Марка.

Когда он явился туда с выданным в комендатуре билетом на постой, то понял, что война затронула отнюдь не всех.

— Иоганн Карельски. Рад, сударь, познакомиться с вами.

— Эразм. Чему, сударь, могу быть полезен?

— Я — француз. Мне назначили квартировать у вас на все время, что я пробуду в Венеции.

Старик не произнес ни слова в ответ. Он стоял, словно остолбенев.

— Мне бы не хотелось, сударь, чтобы мое вторжение доставило вам неприятности, — сказал Иоганн. — Я постараюсь быть как можно незаметнее и не причинять вам беспокойства.

При этих словах чуть заметная улыбка тронула губы Эразма, но этого оказалось достаточно, чтобы в сердце Иоганна шевельнулась радость.

— Благодарю вас, сударь, за вашу предупредительность, но просто я уже слишком стар, чтобы интересоваться этой войной. Мне довелось слышать разговоры про Бонапарта, и если Венеция теперь принадлежит французам, что ж, мне ничего не остается, кроме как смириться с этим.

Старик изъяснялся на хорошем французском. Он посторонился и пригласил Иоганна войти. Карельски кивком поблагодарил его и улыбнулся:

— Где вы научились так замечательно говорить на нашем языке?

— В Париже. Но это было давно.

— Не сочтите за нескромность с моей стороны, но что вы делали в Париже?

— Делал скрипки. Я — скрипичный мастер.

Иоганн с изумлением взглянул на Эразма:

— Вы сказали, скрипичный мастер?

— Да. Вам это кажется странным или смешным?

— Нет, нет, ни в коем случае. Просто я подумал, что наша встреча произошла не без участия богов.

На том плоту тишины, какой являет собой Венеция и который с каждым днем все глубже погружается в море, без счета музыкальных душ.

И первой в их ряду была душа Иоганна Карельского.

Второй — душа Эразма.

Третьей же была душа войны.

Но о музыке, что мила ей, Иоганн и Эразм никогда не говорили.

Каждое утро Иоганн с огромным сожалением уходил из дома скрипичного мастера и отправлялся в штаб гарнизона. Там он изнывал от скуки. В сущности, делать ему было нечего. Несколько раз ему поручали заполнять какие-то формуляры, но это было еще тоскливей, чем безделье.

Четвертого июня, в Троицын день, на площади Святого Марка был устроен пышный праздник, в котором участвовали и французские и итальянские офицеры. Штандарты Венеции были заменены трехцветными флагами Французской республики. А в завершение торжества были преданы сожжению «Золотая книга» [3] Золотая книга — регистр всех благородных фамилий Венеции, члены которых могли занимать высшие государственные посты в республике. и знаки власти дожа.

В театре «Ла Фениче» [4] Ла Фениче (Феникс) — главный городской театр Венеции, открытый в 1792 г. на месте сгоревшего в 1773 к самого большого венецианского театра Сан Бенедетто (откуда и название — Феникс). дали великолепный оперный спектакль. То была выставка роскоши и богатства. Куда ни глянь — шелка, парча, кружева. Венеция хотела чувствовать себя счастливой под властью нового господина.

Иоганн участвовал в этих празднествах нехотя и лишь по долгу службы. Он страшно устал от ужасов и грязи войны. По вечерам он не оставался пьянствовать с однополчанами, а спешил вернуться в дом Эразма.

— Так что же, вам безразлично, кем быть — австрийским, французским или итальянским подданным? — полюбопытствовал Иоганн у Эразма в первый же день их знакомства.

Склонясь над верстаком, скрипичный мастер старательно и осторожно полировал деку [5] Дека (от нем. Decke — крышка) — верхняя (с резонансными отверстиями) и нижняя часть корпуса скрипки, служащая для усиления и отражения звука; изготавливается из т. н. резонансной древесины. .

— Моя истинная родина — музыка. Все прочее меня мало интересует. Но вы человек военный, и вам, вероятно, этого не понять.

— Вы заблуждаетесь, сударь. Солдатом я стал лишь по несчастному стечению обстоятельств. А на самом деле я — музыкант.

Удивленный Эразм поднял глаза и внимательно посмотрел на Иоганна: