Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

В то по-прежнему смутное время (а иных времён в нашем Царстве не бывает, имеются лишь градации: весьма смутное, средне смутное и умеренно смутное. — Примеч. авт.) местный Пубернатор Валентин Иванович Матвиенко при помощи незначительной части бюджета обеспечил себе светлое будущее. Да чего там! Скажем прямо, денег оказалось столько, что хватило бы даже правнукам в десятом поколении. Иногда вечерами когда Валентин Иванович собирался ложиться спать, он открывал журнал «Форбес» и лицезрел рейтинг самых богатых людей мира. Первые строчки списка замыкали великие предприниматели и шейхи. Но Валентин Иванович смотрел на них как на детей и, заценив итоговое состояние каждого, говорил просто и с ухмылочкой: «Куда уж вам». Пубернатор Матвиенко знал только двух людей, богаче, чем он. Первый — пубарх Москвы Юрка Кепонович Ложков, недавно разжалованный и сосланный в Автрию. И главный богач континента — Верховный Славнокомандующий отец Владимир. В настоящее время руководство страной ему пришлось передать своему напарнику, Батюшке Дмитрию. Те времена, когда их называли по отдельности, как Вовка Нитуп и Димка Медвед, историками забылись как сон. Ведь сразу после очередной коронации предводители вообще вступили в симбиоз, и на престоле появился новый Государь — Водим Медвепут.

Наш Пубернатор имел прочные связи с первыми лицами Царства, и когда назрело общественное недовольство его жадностью, решил поступить тупо, как у военных. То есть пойти на повышение. Не прошло и двух месяцев, как под него освободили третью должность в стране (на первых двух сидел Медвепут, если кто забыл). И вот, с лёгкой руки наш Валентин Иванович стал голосом Царя. Это почти как Божий глас, если возможно провести аналогию.

Вакантная должность Пубернатора СПб оказалась временно замещена другим человеком. Точнее дамой — Полтавченко Георгиной Сердцеедовной. Вот именно она и приехала к нам в ГБ с ознакомительной проверкой.

— Ё-маё! — хваталась за голову Дуровцева, когда неприятную весть о ревизии до неё донесла начмедиха Цукина. — Что делать, мне же так и не удалось с ней тёплый контакт установить. Всё же баба она, а не мужик. Хорошо же было с Валентином Ивановичем.

— Да не говорите, — мечтательно отозвалась Цукина и, осознав, что чуть не проговорилась, быстро добавила: — С бабами-то всегда сложнее.

Обе судили по себе, поэтому не понаслышке знали, что женскому полу угодить сложнее.

— В общем, — продолжила мысль Дуровцева, — нужно всё сделать по высшему разряду: везде вылизать, тяжёлых больных закрыть и выставить кордон. Чтобы ни одна старая сволочь не смогла пожаловаться Пубернатору. Вам ясно, Татьяна Шняговна?

— Разумеется, не первый день замужем, — утвердительно закивала Цукина, которая лишь прошлой осенью обрела себе мужа.

В день прибытия Полтавченко в больничку внутреннее содержание обставили в лучших традициях Показухи. Неходячие больные закрыты. Пациенты, имеющие энцефалопатию, положены под капельницы. Коридорные клиенты задвинуты в столовую. Ну а порядок наведён толпой. Полы намыты. Праздничные шторы повешены. Плитка в санузле отшлифована. Георгина Сердцеедовна с удовольствием осматривала на удивление чистое заведение. Дома подобный порядок навести не получается. А тут… Но вот тут, откуда не возьмись, сквозь «загородительный ров» прорвалась-таки одна весьма престарелая бабулька. Пожилая пенсионерка. Ну и пожаловалась, разумеется:

— Представляете, Ваше Пубернаторство, какие негодяи, — прокряхтела она. — Пол вылизали специально для вас.

Госпожа Полтавченко, которую польстило подобное внимание, ничуть не растерялась:

— А что в этом плохого?..

Ой, зря она так поступила.

И здесь, как говорится, «Остапа понесло». Значит, вам надо мыть пол, а нам не надо. Так, может, мы и без лечения полежим, чего уж! В общем, бабулька возмущалась, как могла, и попутно рассказала даже то, чего на самом деле не было. А на фоне того, что весь инцидент снимался на центральное телевидение. Шуму стояло, будьте нате. В общем, бабульку на следующий день выписали. Недолеченную.

«Вот сколько раз твердили миру». Не тронь больную пенсионерку. Но наша Дуровцева — словно обиженный ребёнок. Сразу мстит. Ну и что? Как говорится, «сама себе голубь». Выкинутая после жалобы Пубернатору бабулька тут же позвонила уже знакомым телевизионщикам и нажаловалась вновь. Журналисты, хлебом не корми, приехали и сняли новый жизнетрепещущий сюжетик.

В этот раз бабульке направили целую успокоительную бригаду. Бригада включала в себя заведующую поликлиникой и снятого прямо с дежурства невролога — Колю Сашовича. Вот они-то и ощутили на себе все прелести промахов руководства больнички. Старушку релаксировали два часа. Первый час просто успокаивали. А второй — смотрели фотографии из семейного архива. Все шесть поколений. Три вверх от бабули и три вниз. В общем, ушли поздно. Но бабулька всё одно ждала страшной мести. Ведь она пережила блокаду, Брежнева и даже перестройку. А тут… Какая наглость!