Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

Выкурена третья пачка. Пролита двести десятая слеза. Табурет валяется под столом. Чай замерзает в заварочнике. Шаги в коридоре стихли, и теперь понятно, что ветеринары уехали, захватив с собою такое родное и… Эх… Мысли путаются. Ирка посмотрела на мужа, и без слов стало понятно, что впредь ни одно живое существо он никогда в жизни не усыпит. Ни за что. Супругу хотелось закричать, но подкатившийся к горлу ком перекрыл выход даже словам.

Дочь вождя сидела в растерянности. Нужно пойти в комнату, заняться повседневными делами. Погладить бельё, протереть пыль. Хотя какая к чёрту пыль. Нужно просто пойти. Только как открыть эту дверь? Возможно ли переступить порог и не увидеть любимого Дуняшу? Примут ли глаза пустое пространство посреди комнаты? Столько вопросов и ни одного ответа. Лишь пустота и горечь внутри. И вдруг…

В прихожей раздался человеческий крик. Сильный крик. Крик, полный отчаяния и безысходности. Такое можно услышать лишь на похоронах любимого и дорогого сердцу человечка. Ирка с мужем резко распахнули дверь и увидели в прихожей свою кошку, орущую человеческим голосом. Кошку, которую в течение четырёх лет растил Дуся. Кошку, забытую своими хозяевами и видевшую весь процесс убийства «родителя-отчима». Не дай бог никому…

Постскриптум. С момента гибели Дуняши лохматая малышка два месяца спала на собачьей подстилке, после чего начала немного отходить. Время лечит даже животных.

А может, и нет…

Разумеется, время не всё лечит. И я сейчас не говорю о тяжёлых оскольчатых переломах или сахарном диабете. Я имею в виду душевные травмы. И смерть близких — одно из значимых событий в данной области. И если похороны пожилых родителей ещё хоть как-то закономерны, то уход детей просто невосполним. И никакие сроки не смогут зарубцевать психологическое повреждение человека.

Конечно, благодаря современным технологиям медицина далеко шагнула в проблеме детской смертности. Это бесспорно. Но сделал ли подобный скачок в этом направлении сам гомо сапиенс — огромный вопрос.

Как вы помните, наша убогая (потому как рядом с церковью, так сказать, у Бога под боком) больничка занималась исключительно взрослым населением. Детские стационары существовали отдельно, и заполняемость их была сопоставима с нашей. Поэтому каково оказалось моё удивление, когда около девяти часов вечера, спустившись в приёмник после обхода реанимации, я обнаружил десятилетнего мальчика-цыганёнка, тихо сидящего на скамеечке. Печальный и неряшливый вид однозначно выдавал в нём бездомную личность. Но в наши дни ведь не бывает беспризорников! Или бывают?

Я подошёл к мальчишке и сел рядом.

— Ты откуда? — задал я не типичный для медработника вопрос.

— У меня живот болит, — тихо пролепетал парнишка, видимо, знающий, что первоочередной фразой любого медика должно быть «Что беспокоит?»

Живот болит? Я впал в ступор. Это вам не на флоте: делай с кем хочешь что хочешь. Здесь подобный номер не прокатит. Могут по ручонкам нашлёпать и дипломчик отобрать. С другой стороны, все прекрасно помнят про статью уголовного кодекса за неоказание медицинской помощи. В общем, беда. По идее, нужно звонить в «03», хоть со стороны это выглядит глупо. «Алё, скорая? Врач из стационара беспокоит. У нас здесь человеку плохо». Разумеется, я утрирую, но мальчик с животом меня сильно озадачил.

И вот, пока я сидел и тормозил по-чёрному, в холле появилась наша санитарка Марина. Увидев картину «доктор и непонятный больной», она подошла к нам и, сказав «пойдём», удалилась вместе с мальчишкой во вторую смотровую. Я провожал их вслед ещё с больше округлевшими глазами и гадал, откуда младший медицинский персонал столь хорошо ориентируется в обстановке. Ясность в мою затуманенную голову внесла всё та же санитарка, которая теперь уже несла из нашей столовой большую тарелку каши.

— Да эта девушка у нас уже не первый раз, — пояснила Марина. — Ей двадцать лет и фактически она бомж. Её просто нужно покормить.

— Так вот почему живот болит! — воскликнул я и, счастливый, что не надо звонить «скорикам», побежал нарезать несчастной сыру. Похоже, не всё лечится медикаментами..

Постскриптум. Разумеется, что девушке-ребёнку был предоставлен не только обед. Оформив её в качестве пациента, мы уложили голодающую на терапевтическое отделение. Какое-то время она пожила в нашей больнице, где люди всё-таки знают, что такое сострадание.