Мариша Пессл - Некоторые вопросы теории катастроф

Я позвонила с платного телефона рядом с автоматом, продающим сигареты. Папа снял трубку после первого же гудка.

– Привет…

– Где ты, черт побери?!!

– В закусочной с Ханной Шнайдер.

– С тобой все в порядке?

Если честно, приятно было слышать в папином голосе неприкрытую тревогу.

– Конечно. Я ем французские гренки.

– Да? А я тут за завтраком заполняю форму заявления на розыск пропавшей. В последний раз видели – примерно в два тридцать ночи. Как была одета – не помню точно. Хорошо, что позвонила. Кстати, что это на тебе было вчера – платье или мешок для мусора?

– Я через час буду дома.

– Рад, что ты решила почтить меня своим присутствием.

– А в Форт-Пек я не поеду.

– Ну-у… потом поговорим.

И тут меня озарило, как Альфреда Нобеля, когда ему пришла идея оружия, способного покончить со всеми войнами (см. гл. 1 «Динамит» в кн. «Ошибки истории», Джун, 1992).

– «Кто боится, тот бежит» [334], – процитировала я.

Он замолчал было, но сразу пришел в себя:

– Справедливо, но мы посмотрим. С другой стороны, мне нужна твоя помощь в проверке этих убогих студенческих работ. Если возможно, скажем, выторговать за Форт-Пек три-четыре часа твоего времени, я готов рассмотреть такой вариант.

– Пап?

– Слушаю?

Почему-то я не могла произнести ни слова.

– Только не говори, что ты сделала на груди татуировку «Raised in Hell» [335].

– Нет.

– Решила вступить в секту? Сборище экстремистов, которые практикуют многоженство и называют себя «Агония человечества»?

– Нет.

– Ты лесбиянка и просишь моего благословения, чтобы пригласить на свидание капитана женской команды по хоккею с мячом?

– Нет, пап.

– Слава богу! Хотя сапфическая любовь стара как мир и совершенно естественна, средние американцы относятся к ней как к ненужной причуде вроде дынной диеты или брючного костюма для женщин. Тебе пришлось бы нелегко, а ведь жизнь у тебя и так не сахар при таком-то папочке. Двойной груз, пожалуй, уже и не потянуть.

– Пап, я люблю тебя.

В трубке тишина.

Я, конечно, чувствовала себя по-дурацки. Не только потому, что такие слова должны немедленно возвращаться обратно по принципу бумеранга, и даже не от сознания, что вчерашний вечер превратил меня в сентиментальную дуреху. Просто я хорошо знала, что папа терпеть не может именно эти слова, так же как не переваривает американских политиков, руководителей корпораций, произносящих в интервью «Уолл-стрит джорнал» такие слова, как «синергия» и «креативный», бедность в странах третьего мира, геноцид, телевикторины, кинозвезд, фильм «Инопланетянин» и заодно ореховое драже Reese’s Pieces . [336]

– Я тоже тебя люблю, моя радость, – сказал он наконец. – Могла бы уже и сама догадаться за столько лет. Впрочем, этого следовало ожидать. Самые очевидные вещи, так сказать белые слоны и носороги, у всех на виду приходят на водопой, жуют листочки и веточки, а их не замечают. А почему?

Это был классический ванмееровский Риторический Вопрос, за которым всегда следовала столь же классическая ванмееровская Многозначительная Пауза. Я молча ждала, прижимая трубку к подбородку. Его ораторские приемчики были мне знакомы по тем немногим случаям, когда папа брал меня на свою лекцию в просторной аудитории-амфитеатре с ковровым покрытием на стенах и жужжащими лампами дневного света. Хорошо помню последнюю такую лекцию – в Чезвикском колледже. Папа рассказывал о гражданских войнах, драматически хмурясь и бурно жестикулируя, будто свихнувшийся Марк Антоний или одержимый Генрих Восьмой, а я слушала и ужасалась: позор какой, все же видят, что он мечтает стать Ричардом Бертоном [337]. Потом вдруг огляделась и заметила, что все студенты до единого (даже тот, в третьем ряду, с выбритым на затылке символом анархии) не сводят с папы восхищенных глаз, как мотыльки, безвольно летящие на огонь.

– Америка уснула! – гремел папа. – Вы наверняка уже слышали об этом от какого-нибудь бомжа на улице, только от него воняло, как от общественного биотуалета, и вы, задержав дыхание, смотрели мимо него, будто перед вами не человек, а почтовый ящик. Так скажите, правда это? Америка действительно впала в спячку? Задремала, задрыхла, решила покемарить чуток? Мы живем в стране безграничных возможностей – так? Разумеется, ответ «да»… если вам повезло быть большой шишкой в преуспевающей корпорации. В прошлом году доходы руководящих работников корпораций выросли на двадцать шесть процентов, а зарплата «синих воротничков» – на жалкие три процента. Кому самый жирный кус? Мистер Стюарт Бернс, генеральный директор Remco Intergrated Technologies . Объявляем сумму выигрыша: за год работы – сто шестнадцать запятая четыре миллиона долларов!