Лорен Грофф - Судьбы и фурии

[Теперь ясно, что это было. Вот оно, семейное наследие. Прощальный и ослепительный салют в его голове.]

Он хотел домой. Хотел к Матильде. Хотел сказать, что простил ее за все. Кому какая разница, что и с кем она делала. Но теперь было поздно – все это было уже очень-очень далеко от него. Возможно, скоро и он будет так же далеко…

Ему очень хотелось увидеть, как она постареет. Можно себе представить, какой важной она будет.

Солнца не было, но Лотто видел матовый, золотистый свет. Берег сузился до пролива. Он увидел розовый домик своей мамы. На крыше приютились три черные птицы.

Ему всегда нравился запах океана – свежий запах секса.

Он выбрался из воды и голый побрел по пляжу, по тротуару – к материнскому дому, а оттуда – на балкон.

Казалось, что он встречает рассвет впервые за много лет.

[ПОСЛЕДНИЕ ЗАВИТКИ ТВОЕЙ ПЕСНИ соскальзывают с нашей катушки, Лотто. Мы споем их тебе.]

А теперь смотри. Видишь, вдали стоит человек?

Или нет, двое людей. Рука об руку, их ноги по щиколотку утопают в песке, а рассвет золотит волосы. Блондинка в зеленом бикини, высокая и красивая, их руки забираются под одежду – его плавки и ее купальник.

Как можно не завидовать их юности, как можно не задуматься о том, сколько всего было упущено и потеряно? Они поднимаются по дюне, она толкает его в грудь. Ты изучаешь их, стоя на балконе и затаив дыхание, пока парочка не оказывается в уютной песчаной чаше в надежных руках дюны. Она стаскивает с него плавки, а он снимает с нее купальник, сначала верх, затем низ. О да, теперь ты на коленях готов пересечь все Восточное Побережье, чтобы только еще раз почувствовать, как пальцы жены путаются в твоих волосах. Но ты не заслуживаешь ее. [Да [Нет.]]

Даже если тебе и хочется сбежать, ты прикован к месту и боишься пошевелиться, чтобы не спугнуть любовников, как пару птиц, которые могут в любой момент вспорхнуть в обожженное небо.

Они подходят друг к другу и теперь трудно сказать, где кто, – их тепло сливается воедино, руки путаются в волосах, они опускаются на песок, ее красные колени поднимаются вверх, а его тело двигается. Самое время.

Происходит что-то странное, а ты к этому не готов. Странное чувство захватывает – ты это уже видел! Ты чувствовал ее дыхание на своем затылке, ее жар и холодные, влажные ладони дня на своей спине. Ошеломляющую беспомощность и чувство слияния воедино, то, как ваша любовь стремится к своей кульминации.

Губа, прокушенная до крови, – и финал, охваченный рычанием и птицами, вспорхнувшими ввысь и затерявшимися в фалдах розового воздуха. Солнце отражается в воде и напоминает старинную, зазубренную монету. Лицо обращено к небу. Это, что, дождь? [Да.]

Такой звук, словно к тебе приближаются крошечные щелкающие ножницы.

Не самое подходящее время, чтобы оценивать его ошеломляющую красоту, но уже поздно, вот, наконец, и он.

Разрыв.

ОДНАЖДЫ, прогуливаясь по деревеньке, где они когда-то были так счастливы, Матильда услышала позади себя машину. В салоне были какие-то парни.

Они выкрикивали в ее адрес непристойности. Предлагали разные способы им отсосать. Рассказывали, что бы сделали с ее задом.

Шок странным образом превратился в тепло, как если бы она опрокинула стакан виски.

А это правда, подумала она, задница у меня до сих пор прекрасна.

Но когда машина приблизилась достаточно, чтобы можно было рассмотреть ее лицо, мальчишки разом побледнели, прибавили скорость и машина исчезла.

Матильда снова вспомнила об этом случае, когда на улице Бостона услышала, как кто-то зовет ее по имени.

К ней спешила какая-то маленькая женщина. Матильда никак не могла ее вспомнить. Глаза у нее были влажные, а вокруг головы развевались рыжеватые волосы. Она выглядела такой мягкой, что Матильда без труда узнала типичную мамашу. Ей сразу представились четыре девочки в одежде от Лилли Пулитцер, сидящие дома под присмотром иностранной няньки.

Незнакомка остановилась футах в пяти от Матильды и вскрикнула.

Матильда коснулась щек.

– Я знаю, – сказала она. – Я сильно постарела с тех пор, как мой муж… – Она не смогла закончить.

– Нет, – возразила женщина. – Ты все еще элегантна. Просто… ты выглядишь такой злой, Матильда.

Позже Матильда ее вспомнила. Это была Бриджит, девушка из ее университетской группы. Вместе с осознанием ее кольнул странный шип угрызений совести. Правда, теперь она не могла понять, почему чувствует вину перед ней.