Лорен Грофф - Судьбы и фурии

– Скажи, а холсты ты таскала из галереи тоже из чувства профессиональной этики?

– Черт подери! – не выдержала Матильда. – А если бы кто-нибудь другой вытащил их из мусора, все было бы в порядке? Ты, например? Какого черта, Луанна, ты что, завидуешь?

Луанна скорчила рожицу. Конечно, она завидовала. Лотто вдруг пришло на ум, что, должно быть, ей приходилось несладко, когда Матильда работала в галерее. Та ведь всегда была во всем первой. Эрудированная, умная, вежливая. Понятное дело, что и Ариелю она нравилась больше. Матильда всем нравилась больше.

– Ха, – фыркнула Луанна. – Вот это да. Я завидую? Тебе?

– Пожалуйста, хватит, – сказал Чолли. – Если бы речь шла о картине Пикассо, все бы потом назвали Матильду дальновидной. Ведешь себя как сучка.

– Ты назвал меня сучкой? Да я даже не знаю, кто ты, – сказала Луанна.

– Мы виделись уже миллион раз. И ты каждый раз это повторяешь, – сказал Чолли.

Даника наблюдала за их перепалкой как за игрой в пинг-понг. Она похудела еще сильнее, ее руки и щеки покрылись странным пушком. И она смеялась.

– Пожалуйста, хватит ругаться, – тихо попросила Рейчел.

– Не понимаю, почему я вообще снова и снова прихожу на ваши идиотские вечеринки. – Луанна встала, от злости у нее выступили слезы. – Ты, Матильда, обыкновенная пустышка, липа, и ты знаешь, о чем я говорю. – Она повернулась к Лотто и ядовито добавила: – О, к тебе это не относится, Лотто, ты просто чертов Бэмби. Уже всем ясно, что у тебя нет никакого актерского таланта. Но никто не хочет говорить тебе об этом, чтобы не обидеть. И уж конечно не твоя жена, которая просто из кожи вон лезет, чтобы ты чувствовал себя Маленьким принцем.

Лотто так быстро вскочили с кресла, что кровь отлила от его головы.

– Заткни свое рыло, Луанна! Моя жена – самый лучший человек на свете, и ты, черт побери, это знаешь!

Рейчел вскрикнула: «Лотто!» Матильда тихо сказала: «Лотто, остановись». Натали и Сьюзан в один голос крикнули: «Эй!» И только Чолли вдруг разразился громким визгливым смехом. Ольга, о которой все забыли, вздрагивала, как от ударов хлыста, и впивалась ногтями в его плечо, а затем вдруг ринулась через комнату, грохоча своими высокими каблуками, рывком распахнула дверь и с криком «Вы просто уроды!» вылетела на улицу. Ледяной противный ветер ворвался в помещение и плюнул в них снегом. Целое мгновение ничего не происходило, а затем Матильда сказала:

– Чолли, иди за ней.

– Не-а, – отозвался тот. – Она все равно не уйдет далеко без куртки.

– Уже десять часов, придурок. – Даника бросила в Чолли куртку из искусственного меха.

Чолли пробурчал что-то, но все же встал и вышел, оглушительно хлопнув дверью. Матильда тоже поднялась, молча сняла со стены картину, пронеся ее над сверкающей лысиной Будды, а затем передала ее Луанне. Луанна взглянула на полотно, оказавшееся у нее в руках.

– Я не могу взять это, – сказала она.

У всех присутствующих в комнате возникло такое чувство, будто они стали свидетелями молчаливой, но страшной битвы. Матильда села, скрестила на груди руки и закрыла глаза.

Луанна положила картину ей на колени, вышла из комнаты, и дверь их квартиры навсегда закрылась за ней.

В ее отсутствие в комнате как будто посветлело, даже взгляды ламп смягчились.

А потом они все ушли, один за другим. Рейчел заперлась в ванной, оттуда доносился шум воды. Когда они остались одни, Матильда уселась перед Лотто на колени, сняла очки и прижалась носом к его груди. Он беспомощно обнимал ее, издавая какие-то слабые, успокаивающие звуки. Эта ссора вызвала у него тошноту, выносить ее было трудно. Плечи его жены подрагивали. Но когда она подняла голову, Лотто ожидал шок: ее лицо было красным и опухшим… от смеха.

Смеха?!

Лотто поцеловал темные круги у нее под глазами, веснушки на ее щеках и носу и почувствовал головокружительный трепет.

– Ты сказал… рыло! – выдавила она сквозь смех. – Ты просто Мистер Гениальность, спаситель дня!

И она снова засмеялась.

Потрясающая девушка.

Лотто вдруг с удивлением понял, что она сама справится со своим сложным, мучительным периодом и не будет делиться с ним ничем. А затем она вернется. Она снова полюбит его. И никуда не уйдет. Но, где бы они ни жили, эта картина всегда будет напоминанием о том, как их брак поднялся с земли, выпрямился и взглянул на них, тяжело дыша и упираясь руками в колени.

О том дне, когда Матильда вернулась к нему.

Аллилуйя.

– АЛЛИЛУЙЯ, – сказал Чолли и опрокинул в себя гоголь-моголь, большую часть которого, впрочем, составлял брэнди. На часах было уже одиннадцать. – Христос народился!