Лорен Грофф - Судьбы и фурии

От недавнего к прошлому.

Галерея порока.

От свежайшего к старейшему, и все это – до смерти Лотто.

Зернистые фотографии, изображающие Матильду в бикини на пляже в Тайланде. Матильда, целующая Эрни в щеку на углу улицы.

[Это смешно, даже если бы она и оступилась, то точно не с Эрни, он был ей слишком противен.]

Молодая, осунувшаяся, похожая на скелет Матильда входит в клинику абортов. Страницы, посвященные ее дяде, странные, блестящие, явно выкраденные из какого-то другого документа и посвященные огромной череде совершенных им преступлений, датируемые 1991 годом, – их она прочитает с удовольствием, как какой-нибудь роман, но позже. И наконец, ее бабушка-парижанка, странно улыбающаяся в камеру, досье, полное грязного белья и слово prostituée, тянущееся по странице, точно липучка от мух.

Далее – сплошные пробелы. Кружево ее жизни. Слава богу, что худшее провалилось в его дырочки. Ариель. Стерилизация, бессмысленная надежда завести детей, которую она позволила Лотто питать все эти годы. То, что Аурелия сделала много-много лет назад. Дефицит добродетели, прилипший к ней, как тень.

Матильда вспомнила, что нужно вздохнуть, и подняла взгляд.

– Вы следили за мной?

– Не мы. Антуанетта, – улыбнулась Салли, и, когда отпила из бокала, ее зубы клацнули о стекло. – С самого начала.

– Все это время, – сказала Матильда. – У нее был пунктик.

Матильду пронзила вспышка острой боли.

Оказывается, все это время она жила в голове Антуанетты.

– Ма была терпеливой женщиной, – протянула Рейчел.

Матильда закрыла папку и аккуратно постучала ею по столу, выравнивая края бумаг. Остатки шампанского поровну разлила в бокалы. Когда она подняла взгляд, и Салли, и Рейчел скорчили преувеличенно, просто до смешного разгневанные лица, которые ее здорово перепугали.

А затем они рассмеялись.

– Матильда думает, что мы собираемся ее прикончить, – сказала Салли.

– Милая Эм, – сказала Рейчел. – Мы и не собирались.

– Не беспокойся. – Салли вздохнула, потирая лицо. – Мы уберегли тебя от беды. Антуанетта дважды пыталась послать все это Лотто. Один раз, когда вы только поженились, те, что касались твоего дяди, второй раз эти, с клиникой. И еще раз, когда ты ушла. Она упустила тот факт, что именно я носила бумаги к ящику у дороги.

Рейчел рассмеялась.

– Заверенное нотариусом завещание, которое она отправила мне, было потеряно. Согласно ему, она отдала часть Лотто в фонд спасения шимпанзе. Но бедным обезьянкам придется как-то прожить без бананов, – сказала Рейчел и пожала плечами. – Ма сама виновата. Она никогда не стала бы подозревать в вероломстве таких кротких и мягких существ, как мы.

Матильда увидела в кухонном окне свое отражение, но потом поняла, что это была сова, сидящая на одной из нижних веток вишни.

Она никак не могла взять себя в руки. Этого она точно не ожидала. Эти милые женщины, их доброта. Блеск их глаз в сумраке комнаты. Они видели ее. Она не знала, почему, но они любили ее – несмотря ни на что.

– Есть еще кое-что, – сказала Рейчел, да так быстро, что Матильде пришлось сосредоточиться, чтобы понять, о чем она говорит. – Ты этого не знала. Мы тоже – до тех пор, пока не умерла мама.

Я имею в виду, это был шок для всех нас. И нам нужно было переварить его, прежде чем что-либо предпринимать. После того как все утряслось бы, мы бы сказали Лотто. Но… – Она не закончила предложение.

Словно в замедленной съемке, Матильда проследила за тем, как ее лицо исказила гримаса боли. А затем она передала ей фотоальбом в дешевой обложке. Матильда открыла его и застыла. Этот привлекательный, темноволосый, улыбающийся юноша был ей знаком. Но с каждой страницей его лицо становилось все младше и младше, пока не превратилось в красное, сморщенное личико младенца, спящего в больничных одеяльцах. А рядом – сертификат об усыновлении и сертификат о рождении.

Саттервайт, Роланд, род. 9 июля 1984 года. Мать: Ватсон, Гвендолин, возраст 17 лет. Отец: Саттервайт, Ланселот, возраст 15 лет.

Матильда выронила альбом.

[Паззл, который, как она думала, был давно собран, разросся до пределов бесконечности.]

МАТИЛЬДА ВСЕГДА НАПОМИНАЛА кулак. И только рядом с Лотто она превращалась в раскрытую ладонь.

ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ ОНА СМОТРЕЛА НА ПОДГНИВШИЕ ПОМИДОРЫ.

У Салли были очень прилипчивые духи, поэтому она и Рейчел спали пьяным сном в гостевых комнатах наверху. За окном светила луна, похожая на кожуру фрукта.

Бутылка вина, кухонный стол, похрапывание собаки. Мир развернулся перед Матильдой, как белый лист, гладкий, как щечки младенца.