Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

— Давайте сделаем так, — предложил я, не найдя искомых имен, — вы мне своими словами расскажете фабулу романа, а потом я вплотную примусь за рукопись. Кстати, у вас нет текста в электронном виде, мне как-то привычнее.

Елизавета Чертопрахова полезла в сумочку и достала диск в прозрачной пластиковой коробке. Она протянула мне серебристый кружок на котором красным фломастером было начертано «Кладбище самородков».

Сложив в уме название романа с выходными данными героя, мне с печалью подумалось, что вещица наверняка фантастическая, а фантастика — единственный жанр, где я не ориентируюсь вовсе. Спасибо третьему Танькиному мужу — отбил всякую охоту погружаться в нереальные миры.

— Извольте, любая ваша просьба — закон, — согласилась Плотная Лиза и посмотрела на меня с вызовом, как сказуемое на подлежащее, — Костер Ветров родился в в одной из секретных лабораторий Курчатовского Института 20 августа 1981 года. Его назвали в честь известного бельгийского писателя, имя которого Шарль Теодор Анри Де Костер…

Договорить фразу Чертопраховой не дали, с шумом открылась входная дверь, я, извинившись и тем самым перебив рассказчицу, поспешил глянуть, кто это нахально вторгается в жилище, даже не позвонив для приличия. В коридоре с двумя сумками в руках суетилась женщина лет тридцати, приятной наружности и спортивного вида. Суетилась, потому что пыталась вытащить ключ из замка, при этом поставить сумки на пол решительно не желала. Поспешив ей на помощь, хотел принять сумки из рук, но мне их не дали, тогда я сосредоточился на замке, встал за ее спиной, невольно обняв женщину, начал крутить ключ в замочной скважине. Совместными усилиями мы выдернули одну железяку из другой. Поразительно, но ее волосы пахли детским мылом, этот запах не спутать ни с чем, он у меня привычно ассоциируется с пеленками. Я почувствовал странную приязнь к незнакомой женщине, что даже не спросил, кто она такая. Незнакомка решительным шагом прошла на кухню поставила сумки на стол, повернулась ко мне и представилась.

— Василиса, точнее Василика, но можно для краткости Вася. А вы Никитин.

— Да, друг Петра Николаевича, — в свою очередь обозначился я и запоздало добавил, не покривив душой. — Очень приятно.

— Он сказал, что вы брат, двоюродный. Поживете несколько дней. Откуда пожаловали?

— Из Сызрани, — соврал я. Сказав правду, можно нарваться на нелицеприятный вопрос — чего москвич в Москве по чужим квартирам ошивается. — Раз Петр Николаевич сказал, что брат, пусть будет брат. Простите ради бога, у меня посетители.

— Ничего, ничего, — охотно согласилась Василика и начала разбирать сумки.

Она приехала из Молдавии, как я позже узнал, работала в небольшом городке учительницей русского языка. Видимо поэтому я не уловил приятного слуху мурлыкающего акцента. Вернувшись в кресло, обратил внимание, что жидкости в бутылке поубавилось, а глаза Плотной Лизы стали похожи на две маслины, источавшие аромат и негу.

— Так на чем мы остановились, — я попытался сосредоточится, но получалось не слишком удачно, из кухни раздавались посторонние звуки, — Ах, да Курчатовский институт. А он что, гомункул?

— Кто? — удивилась Чертопрахова.

— Костер ваш, Ветров, его же в лаборатории произвели, из пробирки.

— С чего вы так решили? — нахмурилась Чертопрахова и плеснула жидкости в стакан.

— А в самом деле, с чего? — в свою очередь изумился я.

— Костер родился от живых папы и мамы, — как идиоту начала втолковывать мне Плотная Лиза, — Нашего героя произвела на свет лаборантка Ветрова. Внезапные схватки, преждевременные роды на рабочем месте, пуповину перерезал профессор Мирошниченко.

— Давайте опустим физиологические подробности, — быстренько предложил я, — а заодно детство и юность, сосредоточившись на том моменте, когда что-то пошло не так.

— Да с самого начала все пошло наперекосяк — Костер при родах получил дозу облучения. Как раз в тот счастливый миг, в институте произошла авария на реакторе, круто изменившая жизнь главного героя — у него развился дар.

— Чеки сверять будете? — раздался с кухни звонкий голос Василики.

Плотная Лиза вздрогнула, как от пощечины, и снова плеснула в стакан. Я опять встал, извинился, прижав руки к груди, быстрым шагом прошел на кухню.

— Какие чеки? — уточнил я у домоправительницы Васи.

— На продукты, — в свою очередь изумилась она, посмотрев на меня, как на дебила, — Петр Николаевич всегда проверяет. И правильно делает.