Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

Мне пришлось встать, перегнуться через бильярдный стол, чтобы чокнуться с Варфаламеем. Гриф застыл в почетном карауле рядом, по левую руку от сидящего.

— За что пьем? — поддерживая дурашливый тон, спросил я.

— За исполнение желаний, — ласково произнес черт, и столько радушного простосердечия сквозило в его словах, что я поневоле насторожился.

— Интересно только чьих?

— Твоих, твоих, мон ами. Не переживай.

— Не ожидал. С чего вдруг такая щедрость? — продолжал допытываться я, держа рюмку перед собой, в то время как Варфаламей уже хлопнул порцию и начал закусывать.

— Удивляюсь я на тебя, Никитин. Сам же позавчера плакался, что жизнь дерьмо, намекал насчет призовых. Я поразмыслил над твоими словами. Проси, что хочешь, пока я добрый, — в подтверждение слов черт милостливо потрепал грифа по голой шее.

— Постой, я что-то не вьезжаю. Значит мне роман ваять не надо?

— Угадал. Нет в тебе писательского дара. Зачем насиловать человека, заставлять его делать то, к чему он совершенно непригоден. Мы ж не изверги, как тебе сдуру почудилось, не душевные изуверы, а всего лишь скромные рыцари удачи, несущие в мир недостающую гармонию. Заказывай. Жизни вечной не проси — сказочные пожелания не обслуживаем, но земных щедрот не чураемся, — черт слегка покачнулся, стул скрипнул, и я понял, что это далеко не первая рюмка Варфаламея сегодня.

Тут что-то не так. Несмотря на благодушное настроение, вид у моих зверушек был довольно таки помятый.

Особенно выделялся Шарик, всегда подтянутый, аккуратный, перышко к перышку, сегодня он был изрядно вскокоченный, напоминая петуха, только что закончившего бой за звание чемпиона курятника. Дунька куда-то запропостилась, неужели настолько обиделась, что видеть меня не желает?

— А где наша мать Тереза, наш Вельзевул в юбке, повелитель мух? — вместо пожелания невпопад поинтересовался я.

— Дунька, Вельзевул в юбке? — разлепил клюв Шарик со всем сарказмом, на который был способен, но черт шикнул, и гриф, проглотив вопрос, снова застыл сфинксом.

— Хворает, мой ами. Мы вчера новоселье у мухи справляли. Кстати, прошу любить и жаловать, — он небрежно махнул клюшкой и я услышал тихий шум, что-то среднее между жужжанием шмеля и комариным писком.

Со стороны окна на скатерть спикировала фиолетовая муха размером с палец и стала бесцельно бродить между приборами. В ее облике было что-то необычное, я еще раз завис над столом, пытаясь рассмотреть насекомое поближе — поперек волосатого брюшка шла перевязь из атласной красной ленты, заканчивающейся пафосным бантом на спине.

— Знакомься, Кончита, испанских кровей, не путать со шпанской мушкой. Именинница, новосельница замкадная, novoselius zamkadus. Вчера прописывали ее в коллективе, перебрали малость, вот Дуня-то и слегла, давление, одышка. Доктор рекомендовал постельный режим.

— Да уж, видимо нагулялись вволю, раз врача пришлось вызывать. Неужто неотложку?

— Вот еще, — засмеялся черт, — чего медиков зря гонять, бензин государственный жечь — Шарик белый халат накинул и поставил диагноз. Три дня не вставать. Зря что ли он чучелом в медицинском техникуме подрабатывал, нахватался за столько лет.

— Погоди, ты же говорил, что он чучелом в церковно-приходской школе на шкафу стоял, причем тут техникум?

— А, — расслабленно икнул черт, — где он только чучелом не прозябал. Посмотри на него, чучело и есть, лупоглазое.

Гриф на эти обидные слова Варфаламея никак не отреагировал, стоял по струнке, только глазами косил на часы стоящие в дальнем углу просторной бильярдной.

— Жаль, что Дуньки нет, — выдохнул я искренне, — Мне хотелось бы извиниться перед ней, зря я ее обидел. И танцует она неплохо, хоть и не Майя Плисецкая. Как только она появится…

— Бинго! — заорал гриф во всю глотку. Часы начали отбивать девять утра, Шарик сорвался с места, подскочил сзади к черту, отвесил тому гулкую затрещину и попытался лапой сквозь плетеные прутья дать пинка сидящему на стуле Варфаламею. После короткой борьбы запутался в переплетениях спинки, взмахнув крыльями, воспарил над бильярдным столом, опрокинув черта, который шлепнулся мордой в сукно. Так со стулом гриф подлетел к столу, подхватил крылом кувшин и стал жадно лакать генеральскую настойку. Утолив жажду, он припустился по бильярду за Варфоломеем, пытаясь ударить того стулом, черт уворачивался довольно-таки удачно, показывая чудеса эквилибристики. Импровизированные скачки с препятствиями по бильярду продолжались минут пять. Наконец, обессиленный Шарик угомонился.