Пауло Коэльо - Алхимик

«Словно он прошёл тут и оставил на всём следы своего присутствия, — подумал он. — Словно все эти люди в какую-то минуту своей жизни уже встречались с ним. Но ведь он так и говорил мне, что всегда является тому, кто идёт Своей Стезёй».

Он ушёл не прощаясь — не хотел плакать при чужих. Но он понимал, что будет тосковать по всему этому, по всем тем прекрасным вещам, которым научился здесь. Он обрёл уверенность в себе и желание покорить мир.

«Ведь я опять иду в знакомые места пасти овец», — подумал он, но почему-то решение ему разонравилось. Целый год он работал, чтобы осуществить свою мечту, а она вдруг стала с каждой минутой терять свою привлекательность. Может быть, это и не мечта вовсе?

«Да может быть, мне стать таким, как Продавец Хрусталя? Всю жизнь мечтать о Мекке, но так туда и не собраться?» — думал он, но камни, которые он держал в руках, словно передали ему силу и решимость старого царя. По странному совпадению — или это и был знак? — он вошёл в ту самую харчевню, что и в свой первый день в Танжере. Конечно, того жулика там не было. Хозяин принёс ему чашку чаю.

«Я всегда успею вернуться в пастухи, — думал Сантьяго. — Я научился пасти и стричь овец и уже никогда не забуду, как это делается. Но мне может не представиться другой возможности попасть к египетским пирамидам. Старик носил золотой нагрудник и знал всю мою историю. Это всамделишный царь, и к тому же мудрец».

Только два часа пути отделяли его от равнин Андалусии, а между ним и пирамидами лежала бескрайняя пустыня. Но он понял, что можно взглянуть на это и по-другому: путь к сокровищу стал на два часа короче, хоть он сам при этом и потерял целый год.

«Почему я хочу вернуться к своим овцам — мне известно. Потому что я знаю их, потому что люблю их и потому что с ними хлопот немного. А вот можно ли любить пустыню? Но ведь именно пустыня скрывает моё сокровище. Не сумею найти его — вернусь домой. Так уж случилось, что у меня сейчас есть и деньги, и время — так отчего бы не попробовать?»

В эту минуту он почувствовал огромную радость. Путь в пастухи ему всегда открыт. И всегда можно сделаться торговцем хрусталём. Конечно, в мире скрыто много иных сокровищ, но ведь именно ему, а не кому-нибудь другому дважды приснился один и тот же сон и встретился старый царь.

Он вышел из харчевни довольный собой. Он вспомнил, что один из поставщиков товара привозил хрусталь его хозяину с караванами, пересекавшими пустыню. Сантьяго сжимал в руках Урим и Тумим — благодаря этим камням он снова решил идти к своему сокровищу.

«Я всегда рядом с тем, кто идёт Своей Стезёй», — вспомнились ему слова Мелхиседека.

Проще простого: пойти на торговый склад да и спросить, правда ли, что пирамиды так далеко, как говорят.

Помещение, где сидел англичанин, больше напоминало хлев, и пахло там потом, пылью, скотиной. «Стоило десять лет учиться, чтобы оказаться в такой дыре», — думал он, рассеянно перелистывая химический журнал.

Однако отступать было некуда. Надо было следовать знакам. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы отыскать тот единственный язык, на котором говорит Вселенная, — для того и учился. Сначала он увлёкся эсперанто, потом религиями и наконец — алхимией. И вот теперь он свободно говорил на эсперанто, досконально знал историю разных вер, однако алхимиком ещё не стал. Да, конечно, кое-какие тайны он открыл, но вот сейчас намертво застрял и уже не мог продвинуться в своих исследованиях ни на шаг. Он тщетно пытался попросить помощи ещё у какого-нибудь алхимика — все они были люди чудаковатые, думали только о себе и почти всегда отказывали в совете и содействии. Может быть, они так и не сумели постичь тайну Философского Камня и оттого замыкались в себе?

Англичанин уже истратил на бесплодные поиски часть отцовского наследства. Он ходил в лучшие на свете библиотеки, покупал самые редкие, самые важные книги по алхимии — и вот в одной из таких книг вычитал, что много лет назад знаменитый арабский алхимик побывал в Европе. Уверяли, что ему больше двухсот лет, что он нашёл Философский Камень и открыл Эликсир Бессмертия. На англичанина это произвело сильное впечатление, но всё бы это так легендой и осталось, если бы один его приятель, вернувшись из археологической экспедиции в пустыню, не рассказал ему о неком арабе, наделённом сверхъестественными дарованиями. Живёт он в оазисе Эль-Фаюм. Ему, по слухам, двести лет, и он умеет превращать любой металл в золото.