Мэри Кайе - Далекие Шатры

Аш с ухмылкой повернулся к Зарину, собираясь заговорить, но в этот момент из тени индийской мелии у обочины дороги выступила на лунный свет фигура и преградила путь тонге.

– Кто тут? – спросил Аш на местном наречии.

Он еще не успел договорить, когда в памяти у него всплыло воспоминание о другой лунной ночи, и он выпрыгнул из тонги, не дожидаясь ответа, и низко наклонился, чтобы дотронуться до стоп старика, стоявшего перед лошадью.

– Кода Дад! Это ты, отец.

Голос у Аша прервался, и прошлое встало перед мысленным взором, словно высвеченное яркими вспышками молний.

Старик рассмеялся и обнял его:

– Так ты не забыл меня, сынок! Это хорошо, потому что я вряд ли узнал бы тебя. Маленький мальчик превратился в высокого сильного мужчину ростом почти с меня – или просто я усох от старости? Сыновья написали мне о твоем скором приезде, и я проделал путь до Мардана, и мы с Авал-шахом ждали здесь у обочины три последние ночи, не зная, когда именно ты прибудешь.

Авал-шах вышел из тени и отдал честь. Отец и Зарин могли забыть, что Аш – офицер, но джемадар Авал-шах не забудет.

– Салам, сахиб, – сказал Авал-шах. – Поскольку гхари задержались, мы не знали, когда ты доберешься до Мардана. Но мой отец пожелал увидеть тебя прежде, чем ты засвидетельствуешь свое почтение полковнику-сахибу. Поэтому мы ждали тут.

– Да-да, – кивнул Кода Дад. – Завтра обстановка будет не та. Завтра ты будешь офицером-сахибом, обремененным многочисленными служебными обязанностями и лишенным возможности распоряжаться своим временем. Но сегодня, пока ты не доложил о своем прибытии начальству, ты по-прежнему остаешься Ашоком. Так не уделишь ли ты полчаса старику, коли можно?

– С великим удовольствием, отец. Зарин, скажи вознице подождать. Мы пойдем к тебе, джемадар-сахиб?

– Нет. Это было бы неразумно и неудобно. Но мы принесли с собой еду, и здесь за деревьями есть славное местечко, не видное с дороги, где мы сможем спокойно посидеть и поболтать.

Джемадар повернулся и провел остальных к месту поодаль от обочины, где земля почернела от золы старых костров и между корнями мелии мерцала красным горстка тлеющих угольков. Рядом стояло несколько накрытых крышками котелков и кальян, и Кода Дад-хан присел на корточки в тени и одобрительно хмыкнул, когда Аш последовал его примеру, ибо не многие европейцы находят удобной такую чисто восточную позу: покрой западной одежды не располагает к ней, да и вообще западные люди с детства не приучены сидеть на корточках, принимая пищу, беседуя или просто отдыхая. Но полковник Андерсон, так же как Авал-шах и командующий Корпусом разведчиков, имел свои представления о воспитании юного Аштона Пелам-Мартина и позаботился о том, чтобы мальчик не забыл привычек и обычаев, которые однажды смогут пригодиться мужчине.

– Мой сын Зарин написал своему брату из Дели, что все в порядке и что ты не стал чужаком для нас. Посему я перешел через границу, чтобы поприветствовать тебя, – произнес Кода Дад, глубоко затягиваясь кальяном.

– А если бы он написал, что я превратился в настоящего сахиба? – спросил Аш, беря из рук Авал-шаха чапати с горкой плова на ней и с аппетитом принимаясь за еду.

– Тогда я не приехал бы, ведь говорить с тобой было бы не о чем. Но теперь я должен сказать тебе одну вещь.

Что-то в тоне старика заставило Аша насторожиться и резко спросить:

– Что именно? Какие-то скверные новости? У тебя неприятности?

– Нет-нет. Просто Зарин и Алаяр оба говорят, что во многих отношениях ты остался прежним Ашоком, и это хорошая новость. Но… – Старик умолк и взглянул на своих сыновей, которые разом кивнули, словно соглашаясь с произнесенной вслух фразой.

Аш перевел взгляд с Коды Дада на Зарина, с Зарина на Авал-шаха и, увидев одинаковое выражение на всех трех лицах, отрывисто спросил:

– В чем дело?

– Да ничего особенного, у тебя нет причин для волнения, – невозмутимо сказал Кода Дад. – Просто здесь, в Мардане, ты и мой сын больше не сможете быть прежними Ашоком и Зарином, ибо дафадару и офицеру-ангрези не пристало вести себя как кровным братьям. Это вызвало бы много неприятных толков. А также, не исключено, посеяло бы страх фаворитизма среди людей. В корпусе служат патаны из самых разных племен и приверженцы разных вероисповеданий – такие, как сикхи и индусы, – и все они равны в глазах своих офицеров, что справедливо и правильно. Посему вы с Зарином вправе быть самими собой, какими были в прошлом, только наедине друг с другом или в отпуске, но не здесь и не сейчас, в окружении товарищей по полку. Тебе все понятно?