Мэри Кайе - Далекие Шатры

Британская территория считалась нейтральной, и кровная месть на ней находилась под запретом. Но по ту сторону границы дела обстояли иначе, и соплеменники Дилазаха, по-видимому, не хотели привлекать к себе внимание. В любом случае он не нарушил никаких законов, подумал Аш, а потому едва ли справедливо выпытывать у него вещи, которые он явно желает сохранить в тайне. В свое время Аш сам страдал и бесился от подобного вмешательства в свои дела, поэтому он не сказал того, что собирался сказать, и, наверное, напрасно: если бы Дилазах испугался, возможно, он изменил бы свои намерения и планы, а тем самым, помимо всего прочего, спас бы свою жизнь. Хотя, воспитанный своей верой в твердом убеждении, что от судьбы не уйдешь, он вряд ли поверил бы, что любые его или еще чьи-то поступки в силах изменить предначертанный ход событий.

В общем, Аш не сказал Дилазаху, что видел его на равнине ночью. Вместо этого он заговорил о каком-то пустяковом вопросе, связанном со школой верховой езды, а потом отпустил совара. Но теперь мысль о ночном происшествии никак не выходила у него из головы и изводила Аша с упорством докучливой мухи, раз за разом садящейся на лицо дремлющего человека. Поэтому он стал обращать на этого совара больше внимания, чем обращал бы в иных обстоятельствах, и в конечном счете пришел к выводу, что тот ему не нравится. Дилазах-хан был хорошим солдатом и более чем приличным кавалеристом – здесь к нему было не придраться. Но в нем чувствовалось что-то такое, что Аш определил для себя словом «ненадежность». Что-то в его поведении, слегка отдающем раболепием (качество в высшей степени нехарактерное для представителя пограничного племени), и в манере отводить глаза, избегая встречаться взглядом с собеседником.

– Я не доверяю этому Дилазаху, – признался Аш в разговоре с командиром эскадрона. – Я видел одну-две лошади с похожим выражением глаз и не согласился бы купить такую даже за фунт чая.

– Дилазах? Да ну, чепуха, – сказал командир эскадрона. – А что он натворил?

– Да ничего. Просто… я не знаю. У меня от него холодок по спине, вот и все. Я видел его на равнине однажды ночью…

Аш описал ночное происшествие, но командир эскадрона лишь рассмеялся, небрежно пожал плечами и дал объяснение, аналогичное первоначальному объяснению самого Аша:

– Ставлю десять против одного, что между его соплеменниками и жителями соседней деревни вышла ссора и они просто хотели предупредить парня, чтобы держал ухо востро, когда пойдет в следующее увольнение, потому что его кузен Хабиб на днях застрелил сына деревенского старосты Али, а родственники Али открыли охоту на всех родственников Хабиба. Будьте уверены, именно так и обстоит дело.

– Я тоже сначала так подумал, но этого не может быть, ведь он пришел на встречу с ними. А значит, они договорились загодя. О встрече, я имею в виду.

– Почему бы и нет? Вероятно, они уведомили Дилазаха запиской, что у них есть новости для него. Если речь шла об убийстве, они не рискнули бы войти в подробности.

– Возможно, вы правы. Но все равно у меня такое ощущение, что за парнем следует приглядывать.

– Ну так приглядывайте, – добродушно согласился командир эскадрона таким тоном, словно предлагал малому ребенку пойти поиграть.

Аш покраснел и прекратил разговор. Но он не забыл о нем и чувствовал достаточный интерес к делу, чтобы попросить Алаяра навести справки о происхождении и прошлом совара Дилазах-хана.

– В рисале служат еще пять человек из его клана, – доложил Алаяр. – Все они гордые свирепые мужчины – афридии, поступившие на службу в корпус из соображений иззата, то есть чести, и из любви к сражениям. А также, возможно, потому, что их клан раздирает родовая вражда, а здесь никто не может неожиданно напасть на них из засады и застрелить. Двое из них служат в вашем подразделении: Малик-шах и Лал Маст.

– Знаю. Оба они хорошие люди – лучшие из лучших. Я десять раз ходил на шикар с Маликом, а что касается Лала Маста…

Алаяр поднял руку:

– Выслушайте меня. Я еще не закончил. Их клан очень маленький, и все они связаны родственными узами, приходясь друг другу троюродными, четвероюродными и, возможно даже, пятнадцатиюродными братьями или племянниками друг другу. Однако дело в том, что никто из них не любит своего родственника Дилазаха. Они говорят, что он обманщик и пройдоха, и не доверяют ему, как и вы.

– Почему? Из-за чего?

– Из-за множества разных незначительных поступков, совершенных в детстве. Вы знаете, как оно бывает с детьми: один из них постоянно врет, обманывает и ябедничает старшим, а товарищи по играм недолюбливают его. И даже когда они становятся взрослыми, неприязнь не проходит. Все остальные были недовольны, когда Дилазах вступил в ряды разведчиков. Они говорят, что не понимают, зачем ему это понадобилось, ибо такой поступок для него нехарактерен. Но он пришел с добрым конем, и он искусный наездник, да и стрелок отличный – он добился своего места в честном соревновании с другими претендентами, а поскольку офицеры отзываются о нем положительно, его сородичам не на что жаловаться, и из чувства родовой гордости они будут защищать и поддерживать парня. Тем не менее они по-прежнему недолюбливают Дилазаха. В свое время он каждому из них учинил какую-нибудь пакость – речь идет всего лишь о детских выходках, но мужчины, как я уже сказал, ничего не забывают. Спросите Малика или Лала Маста, когда в следующий раз отправитесь с ними на охоту.