Уильям Берроуз - Пространство мертвых дорог

Ким стоит на пороге комнаты восемнадцать футов длиной и двенадцать шириной. Внизу распложены врытые в пол корыта с песком, с обеих сторон от каждого из которых проходит по дорожке, и еще одна дорожка проложена прямо через центр каждого корыта. В конце комнаты – снова дверь. Комната ярко освещена светом, проникающим через окна в дальней стене. В корытах с песком копошатся обнаженные человечки с лысыми головами, темно-серой кожей, мягкой, бескостной фигурой. Это маленькие, практически карликовые существа. Их серые фасетчатые глаза беспокойно мечутся в орбитах. Они копошатся в песке, совершая конвульсивные движения, похожие на движения гальванизируемого трупа, их шишковатые серые лбы просвечивают, словно икринки, внутри которых то и дело виднеется шевелящийся черный коготь. Некоторые из серых гномов носят туники: они, судя по всему, что-то вроде надсмотрщиков.

Они прогуливаются по проложенным тропинкам, входят и выходят в задние двери…

Ким вспоминает, как пахнет зло. Посреди комнаты с полом, покрытым красным ковром, находится клочок земли не более шести квадратных футов площадью, на котором растут отвратительные клубневые растения. Повсюду ползают сколопендры, и из-за камня высовывается голова поистине гигантского экземпляра. Ким берет в руку мотыгу. Грейвуд становится рядом с ломом в руке. Ким пинает камень, и сколопендра зарывается в землю; он замечает, что в ней фута три длины, не меньше, и что корешки растений шевелятся, будто ножки сколопендры, словно это наполовину насекомое, наполовину растение… Он просыпается, содрогаясь от ужаса, потому что до него доходит, что эти отвратительные растения-насекомые и гигантские сколопендры некогда были (голосок злой старухи звенит у него в мозгу) «маленькими глупенькими мальчиками, вроде тебя».

Он идет назад по коридору, проходит через несколько дверей и поднимается по ряду узеньких лестниц, пока не оказывается снаружи на склоне холма. В двухстах ярдах от него за мощенным известняковыми плитами двором видна набережная. Чей-то голос изнутри здания произносит: «Он никуда не пойдет без своего друга». И тогда из здания выходит Гай, он в зеленых брюках и серой рубашке. Я показываю пальцем на набережную, на деревья и на море за ними.

– Бежим!

Облегчение оттого, что мы выбрались из этого места, действует на нас, как глоток свежего воздуха на задыхающегося человека. Иероглифическая надпись вспыхивает в его мозгу.

Они падают ничком на землю, очутившись в привычном им мире.

Воспоминания его вновь возвращаются к зданию с корытами, заполненными песком. Он спускается в комнату, где они расположены. Один из надсмотрщиков подходит к нему, протягивает руки. Ким выставляет свои руки ладонями вперед и останавливает гнома. Тот застывает в оцепенении с протянутыми руками. Ким возвращается к двери, ведущей к выходу, и натыкается на великана двенадцать футов ростом, довольно худого, с треугольным лицом и в остроконечной шляпе. На великане парчовый плащ и штаны из черного бархата, отороченные белой и желтой парчой. Вид у него вроде бы доброжелательный. Еще один гном выскакивает из двери. Ким замечает его. Гном юркает обратно за дверь, оставляя запах насекомого зла…

Они снова на склоне холма, и Ким говорит Гаю: – Быть где угодно, только не там… пусть в самом заурядном месте… только не среди этого ужаса.

Ким догадывается, что в корытах, заполненных песком, гномы превращаются в сколопендр. Глаза у них уже стали, как у насекомых. Затем сколопендра вылупляется изо лба, оставляя от гнома только серую мертвую шкурку.

Зачем? Одно из многочисленных ухищрений для того, чтобы уничтожить чужие души и тем самым ограничить и монополизировать право на бессмертие.

Где? На планете Венере, где еще?

Кто или что стоит за всем этим? Нечто иссохшее, хрупкое и трусливое. Ким предчувствует, что это карточная магия, осуществляемая при помощи специальной колоды карт. Карты нарисованы на материале, похожем на пластик, который поглощает цвета, чтобы создать трехмерное изображение. Карты складываются в комбинации, словно кадры мультфильма…

Чем вещь площе и более склонна к вращению, тем больше она по вкусу венерианцам.

Узкое, практически двумерное пространство… Посмотрите на эти дома… они почти плоские… не больше четырех футов в глубину… чтобы попасть внутрь, нужно вползать… волшебство детских считалок, ожившие ступки и кофемолки, великаны, гномы и дворцы. Лорды в красных мантиях, сколопендры инкрустированы в их янтарные лбы, волшебство старух, сидящих за прялками в крохотных коттеджах, вырезанных из фанеры, склеенной из слоев, похожих на карты, оживленные ползучей и враждебной нам жизнью: двери как мышеловки – сами поднимаются, сами захлопываются.