Джозеф Ганьеми - Инамората

В конце концов часа в четыре я решил, что прогулка поможет мне прояснить голову и успокоить желудок. Я взял перчатки и пальто и спустился вниз. Я подумал, что Пайк обрадуется, если я освобожу его на один вечер от необходимости выгуливать собаку. Дворецкий весьма подозрительно выслушал мое предложение, но все-таки уступил и протянул мне поводок.

Весь следующий час терьер проводил для меня ознакомительную прогулку по окрестностям — от дерева до дерева, не пропуская ни одного мусорного контейнера или пожарного гидранта, даже птичьего помета! Если же не попадалось ничего достойного его отметки, то он просто присаживался и выдавливал пару капель посреди мощеного тротуара. Стоит ли удивляться, что, когда мы наконец вернулись на Спрюс-стрит, мне самому необходимо было срочно освободить мочевой пузырь. Но голова моя, увы, так и не прояснилась, а рези в желудке только усилились.

Когда мы с псом свернули на Спрюс-стрит, я заметил какую-то фигуру у дома номер 2013 и поначалу решил, что это бродяга пришел к кухонной двери попрошайничать. Но это оказался худой и изможденный мужчина с болезненно желтым цветом лица и горящими глазами, в грязной, словно у трубочиста, одежде.

— Привет.

Поводок натянулся в моей руке: терьер тоже заметил незнакомца. Услышав меня, человек поспешно нырнул в тень, а пес принялся лаять и рваться с поводка. Маленький стервец оказался на удивление сильным и буквально тащил меня за собой.

Солнце уже садилось, и улица погружалась в глубокую тень. Хотя вид хилого нищего не вызывал опасений, я вовсе не торопился повстречаться с ним в темноте. Я попытался удержать терьера и снова окликнул незнакомца. Наверное, так же ведет себя человек, когда попадает в лесную чащу, где водятся медведи. Он тоже старается сделать побольше шума, чтобы спугнуть зверя. В дальнем конце улицы внезапно упал мусорный бак, вскоре пес угомонился. Кем бы ни был этот мужчина и какие бы причины ни привели его на эту улицу — теперь его и след простыл.

Пока терьер в последний раз метил угол дома, я задрал голову вверх и увидел окно на третьем этаже. Это было окно той самой комнаты, в которой должен был состояться сеанс. Я разглядел под окном небольшой выступ, который не заметил прежде, когда осматривал дом. Снизу мне трудно было судить, достаточно ли он широк, чтобы на нем мог устоять человек. Надо это будет проверить, решил я, но вовсе не собирался вылезать из окна, поскольку слишком боялся высоты. На самом деле ширина выступа не имела большого значения, ведь взлететь туда с земли мог разве что человек-муха.

Терьер опустил лапу и несколько раз поскреб землю, словно цыпленок. Я потянул поводок и поспешил войти в дом, пока пес снова не увлек меня за собой.

— Господи, Финч! — воскликнул Ричардсон, едва переступив в тот вечер порог дома Кроули. — Да вы похожи на вареную сову! Что вы пили?

Мы собрались в гостиной и ждали прибытия хозяев. Я только что отказался от предложенного Пайком шерри.

— Я ничего не пил.

— Надеюсь, что нет, — проворчал Фокс, разыгрывая из себя строгого учителя. — Полагаю, мне нет нужды напоминать вам, что вы представляете здесь профессора Маклафлина и Гарвардский университет.

— Вам действительно нет нужды напоминать мне об этом, — огрызнулся я и понял: чтобы положить конец домыслам, мне придется скрепя сердце признаться в собственной слабости. Понизив голос, я прошептал: — Видимо, я съел что-то за завтраком. Возможно, это были скрэплы.

— Черт, надо было меня спросить! — рассмеялся Флинн. — Разве вы не знаете, из чего их здесь, в Пенсильвании, готовят?

— Из чего?

— Да рубят всю свинью без разбору, от копыт до пятачка, — один визг только и остается.

Как раз в этот момент Пайк принес канапе и, услышав эту фразу, мрачно зыркнул в мою сторону. Ну вот, подумал я, теперь он расскажет миссис Грайс, что я жаловался на ее стряпню. Если так и дальше пойдет, я настрою против себя всех домашних.

— Добрый вечер, джентльмены, — раздался голос, и все устремили взоры на Артура и Мину Кроули, вошедших в комнату. На Мине было расшитое бисером шелковое платье цвета шампанского. Гребень в тон платью поддерживал замысловатый шиньон. Хозяин дома был в вечернем костюме и походил на дипломата эдвардианских времен, [16] Имеется в виду время правления Эдуарда VII — короля Англии в 1901–1910 гг. этот образ усиливали белые перчатки и трость с серебряным набалдашником. После взаимных представлений мы перешли в столовую. Мне было приятно видеть, что Мина произвела на всех такое же впечатление, как и на меня этим утром. Фокс сделался галантным и сдержанным, Ричардсон из кожи вон лез, поддакивая любой ее фразе, а Флинн пожирал ее взглядом, исполненным откровенной животной страсти. Меня так и подмывало пнуть его как следует под столом.