Джозеф Ганьеми - Инамората

Маклафлин кивнул:

— Объяснение реальностью всегда побеждает метафизическое. Так говорил великий схоласт Уильям из Оккама. То же самое, отмечу, предписывают нам и правила конкурса «Сайентифик американ».

С этими словами Маклафлин вновь опустился в свое кресло.

Но Фокс не желал сдаваться без боя.

— Правила конкурса также говорят, что победитель определяется простым большинством. — При этих словах он покосился на Флинна и Ричардсона — убедиться, что те на его стороне. — Мы трое все же можем перевесить один ваш голос.

— Вы правы, — ответил Маклафлин безразлично. — Но, прежде чем вы приступите к голосованию, полагаю, вам будет не безынтересно кое с кем встретиться.

Повернувшись к диктографу на подоконнике, он громко позвал:

— Будьте добры, зайдите к нам, капитан Дарлинг.

«Капитан?»

— Надеюсь, вы простите меня, джентльмены, — заговорил Маклафлин, когда Дарлинг присоединился к нам, — боюсь, я слукавил, когда представил вам Дарлинга как моего старшего помощника. На самом деле Том и его отец вполне удачно торгуют автомобилями Форда. Кроме того, он еще герой войны и орденоносец — надеюсь, вы примите к сведению этот факт, когда будете слушать его рассказ.

Он передал слово Дарлингу. Торговец автомобилями мрачно посмотрел на каждого из нас, прежде чем начать свою речь.

— Я знал Уолтера Стэнсона, — заговорил он. — Мы вместе служили в базовом госпитале номер 38 в окрестностях Нанта во Франции. Мы были в одной команде «скорой помощи». Ели вместе, спали вместе, собирали вместе крошки…

— Простите, — перебил Фокс, — вы сказали «крошки»?

— Это значит, выбирали вшей из нашей одежды, — объяснил Дарлинг. — Берешь свечку и рассматриваешь каждый шов, где любят прятаться эти твари, снаружи и внутри. А потом поджариваешь их, но осторожно, чтобы не прожечь дыру в одежде.

— Господи, теперь ясно. Продолжайте.

Дарлинг хмыкнул.

— Так вот что я хочу сказать: мы с Вэлом пуд соли вместе съели, о чем только не переговорили, очень сдружились. Что там, мы даже вместе ухлестывали за парочкой медсестер-француженок. Не стану утверждать, что я был его самым близким другом или что я знал его лучше родной матери и всякое такое. Но после того, что я услышал этим вечером, могу смело заявить: я знал Уолтера Стэнсона лучше, чем его сестренка. И уж во всяком случае, лучше любого из вас.

— К чему вы клоните, Дарлинг? — нетерпеливо спросил Ричардсон.

Капитан расправил плечи и заявил:

— Тот сукин сын, которого я слышал сегодня, вовсе не он.

Итак, партия Маклафлина завершилась его полной победой. Сколь бы подозрительными ни казались (по крайней мере, мне) мотивы Дарлинга, его слова, а также найденный спичечный коробок вкупе с мнением Флинна, что рука, которая шарила у него в кармане в поисках сигарет, могла оказаться и ногой, — заставили остальных членов комиссии признать, что они не могут присудить Мине приз «Сайентифик американ». Таким образом, в этой крошечной комнате было принято решение прекратить испытание медиумических способностей Мины Кроули — по причине неубедительности доказательств. Маклафлин согласился, что на этот раз в заключении в «Сайентифик американ» будет указано, что экспертам было сложно принять решение и что, в отличие от случаев с Валентайном и Хакер, нельзя утверждать, что Мина сознательно вводила комитет в заблуждение.

На этом все согласились, пожали друг другу руки и закончили разбирательство.

Пока остальные сносили Маклафлина вниз и прощались, я задержался наверху в комнате, которая, если верить тому, что сказал Уолтер, наконец-то станет детской, каковую роль ей я и предполагал с самого начала. Но я еще не был готов сказать, имею ли сам к этому отношение: для этого у меня было слишком мало сведений. Вошел Пайк, стал расставлять стулья по местам и подметать пол. Закончив, филиппинец бросил на меня странный взгляд, как будто заново оценивая, а затем заковылял прочь.

Комната казалась крошечной, словно потолок сделался ниже, чем до начала сеанса. Стало прохладнее, поскольку мы распахнули окно, чтобы впустить свежий воздух для бедняги Кроули. Я подошел к окну и, перегнувшись, выглянул на улицу. Маленький выступ под окном был не шире корешка книги. Например, такой, как «Виланд». Я потянул за шнур и занавески обвисли, словно спинакер в штиль. Я взял пальто и перчатки, молча попрощался с обителью Кроули и спустился вниз.

На улице повалил снег. Маклафлин и Дарлинг ждали такси, парень курил «Честерфилд». Мы с Маклафлином не пожали руки, а лишь кивнули друг другу, так раскланиваются в дверях послы государств-противников. Я поднял воротник пальто и уже собирался уходить, когда заметил сквозь пелену снега фары приближающегося автомобиля. Я подождал, пока он остановился у обочины, и предложил Дарлингу помочь пересадить профессора из инвалидного кресла в машину.