Рут Хоган - Хранитель забытых вещей

В вестибюле она остановилась у двери, ведущей в кабинет. Рука боязливо застыла над дверной ручкой, как будто бы она могла обжечь, если Лора к ней прикоснется. Ее рука опустилась. Она отчаянно хотела увидеть секреты, которые мог хранить в себе кабинет, но эта комната была королевством Энтони, куда он ее никогда не приглашал. Она до сих пор не могла решить: изменила его смерть этот факт или нет.

Так и не отважившись войти, она вышла из кухни в сад. Лето близилось к концу, и розы начинали сбрасывать лепестки, словно недолговечные изношенные бальные платья, расползающиеся по швам. Лужайка опять была идеальной. На ней не было никаких следов трупа. Ну и чего она ожидала? Точно не этого. Она стояла в окружении травы, ощущая приливы и отливы воздуха, нагретого солнцем и пахнущего розами, и испытывала облегчение, удивительное спокойствие.

Когда она шла к дому, вспышка заходящего солнца на оконном стекле привлекла ее внимание. Окно в кабинет было открыто. Она не могла это так просто оставить. В дом могли забраться чужаки. Теперь она должна была войти в кабинет. Подойдя к двери, она поняла, что не имеет представления, где Энтони хранил ключ, если не в кармане. Пока она пыталась сообразить, где же он мог бы быть, ее пальцы сомкнулись вокруг деревянной ручки. Она легко поддалась движению ее руки, и дверь в кабинет широко открылась.

Полки и ящики, полки и ящики, полки и ящики; на трех стенах не было свободного места. Белые кружевные занавески на окнах взлетели и затрепетали в ритме колебаний вечернего воздуха, который мягко дышал через приоткрытую раму. Даже в полумраке Лора могла разглядеть, что полки провисали под тяжестью расположенных на них предметов, и, даже не заглядывая внутрь ящиков, она знала, что они полные. Это был труд всей жизни.

Она обошла комнату, в полном изумлении разглядывая ее содержимое. Так вот что представляло собой секретное королевство Энтони! Это была коллекция беспризорных вещей, кропотливо и с любовью надписанных. Лора видела, что вещи эти необычные – не просто случайные артефакты, разложенные по полочкам для красоты. Они много значили для него. Энтони каждый день часами сидел в кабинете наедине с этими вещами. Она не имела ни малейшего представления, зачем ему это было нужно, но понимала, что причина на то была и ради него она как-нибудь найдет способ сохранить все эти предметы.

Она выдвинула ближайший ящик и взяла в руки первый попавшийся предмет. Им оказалась большая темно-синяя пуговица, судя по всему, от женского пальто. На ярлыке, прикрепленному к ней, было указано, где и когда она была найдена. Воспоминания и объяснения начали сливаться в единое целое в сознании Лоры; щупальца, хватающиеся за точки соприкосновения, о которых она уже знала, но которые еще не могла обосновать.

Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Несмотря на то что окно было открыто и дул ветерок, в комнате было душно. Воздух был насыщен историями. Так в этом, что ли, дело? Об этих вещах писал он свои истории? Она перепечатывала их, так что хорошо помнила рассказ про синюю пуговицу. Но откуда все эти вещи? Лора погладила мягкую «шерсть» игрушечного мишки, одиноко ссутулившегося возле коробки из-под печенья на одной из полок. Был ли это музей потерявшихся кусочков жизней реальных людей или предметы, необходимые Энтони для работы? Наверное, и то и другое. Она взяла в руки лимонно-зеленую резинку для волос, которая находилась на эластичной дужке возле медвежонка на полке. Будь она новая, то стоила бы не больше нескольких пенни, но ею явно пользовались, да и один из цветочков отлетел, и все же ее бережно хранили и снабдили ярлыком, как и все предметы в комнате. Лора улыбнулась, вспомнив себя одиннадцатилетнюю, с болтающимися косичками, украшенными практически такими же резинками.

Лимонно-зеленая эластичная резинка для волос с искусственными цветами. Найдена на детской площадке в парке Дерривуд второго сентября…

Был последний день летних каникул, и мама пообещала Дейзи кое-что особенное. Они собирались на пикник. Завтра Дейзи пойдет в новую школу, большую. Ей уже исполнилось одиннадцать. В старой школе у нее как-то не заладилось. Она была довольно симпатичной – у нее были великолепные длинные темные волосы; она была в меру умной, но не слишком; ни очки, ни брекеты она не носила. Но всего этого не хватило, чтобы остаться незамеченной. Она видела мир немного по-другому, не так, как остальные дети; ничего чрезвычайного – просто немного под другим углом. Этакий крохотный родничок в ее характере. Но Эшлиэнн Джонсон и ее отряд стерв-подмастерьев вскоре пронюхали о нем. Они дергали ее за косички, плевали на ее еду, мочились в ее рюкзак и однажды порвали ее спортивную куртку. Но больше всего ее расстраивало не то, что они делали, а то, что они заставляли ее чувствовать себя непутевой, слабой, испуганной, ничтожной. Ничего не стоящей. Ее мама взбесилась, когда узнала обо всем. Дейзи молчала так долго, как только могла, но, когда начались ночные недержания мочи, пришлось выложить все начистоту. Что только доказало ее ничтожность: взрослая одиннадцатилетняя девочка мочится в постель. Мама сразу пошла к директору и напугала его до полусмерти. После этого в школе делали все, что могли, то есть не так много, и Дейзи решила, что дотянуть до конца семестра ей помогут короткие волосы и стиснутые зубы. Она отрезала косички сама, кухонными ножницами, и, увидев ее после этого, мама расплакалась. Но за лето волосы отросли – не так сильно, чтобы можно было заплести их в косы, но для хвостиков было в самый раз. А сегодня у нее появились новые резинки для них – ярко-зеленые, с цветами.