Мирко Благович - Начало истории (СИ)

Не менее авторитетной считалась работа в партийно-номенклатурной среде, куда не так-то легко было и попасть. Всевидящее и недремлющее око ленинского партаппарата зорко высматривало себе лояльных и преданных исполнителей. Алые глянцевые «корочки» с преждевременно полысевшим царственным Ильичом на обложке требовали от кандидатов полного соответствия законам марксизма-ленинизма, искреннего поклонения коммунистической доктрине и библейской преданности идее мировой революции. Двумя словами, чтобы попасть в номенклатурную касту, на основной службе нужно было проявлять инициативу, трудолюбие, скромность и ответственность. В те годы получить партбилет было не только престижно, но и крайне выгодно, поскольку обладатель заветной книжечки мог открывать двери, которые для обычных людей были закрыты тремя амбарными замками. А уж если говорить о попранных правах человека, правде и справедливости, от одного вида алой корочки они восстанавливались прямо-таки мгновенно.

Короче говоря, североамериканским и европейским буржуинам от меня горячий привет. В СССР жилось не так плохо, как врут сегодня прикормленные прозападные скептики. В интернете встречается огромное количество комментариев, в которых старшее поколение пишет: «а я бы пожил в так называемом гнилом застое ещё годков пятьдесят!»

В Советском Союзе было хорошо и спокойно…

***

Наряду с воспоминаниями из своего счастливого детства, порой я задумываюсь и о непредсказуемости рока. Вертолётики, занятия в музыкальной школе, арбузная бахча. Советская индустриализация, марксизм-ленинизм, партбилеты. Стремительно растущий мегаполис. А где-то там, за горизонтом, и моя тихая добрая деревенька с родной хаткой у края густой лесопосадки. Красивая нарядная икона Богородицы Девы Марии, пристроенная дедулей в углу комнаты, повыше, над кроватью. Стеклянная лампадка с таинственно горящим по ночам маслицем и тихий-тихий шёпот (чтобы не разбудить засыпающих внучков) любимой бабулечки, читающей на ночь молитву «О всемилостивая Дево Богородице, Мати щедрот и человеколюбия, прелюбезная надеждо иупование…» Это всё было так понятно, так крепко, надёжно и привычно, что казалось, так будет всегда. Мы подрастали, учились в школе, распевали пионерские задорные песни, играли за домом в футбол. Летом пасли теляток на деревенском отводе, ловили рыбу в колхозном пруду, копали у бабушки на огороде картошку. Зимой заливали из водопроводного шланга школьную площадку и гоняли в хоккей. Родители старались на службе, зарабатывали трудовой стаж, нас воспитывали. Бесплатное образование, бесплатные квартиры, бесплатная медицина, копеечные цены на продукты. Пенсионеры не думали, где назавтра достать денег на оплату коммунальных услуг. Платили шесть-семь рублей из ежемесячной сторублёвой пенсии и спали спокойно.

И вдруг то, что казалось незыблемым, добротным и вечным, неожиданно дрогнуло, покачнулось, а затем, стремительно разваливаясь, рухнуло и обратилось в прах. Это было невероятно. Не то что рядовые обыватели, но даже многие политические и экономические эксперты до сих пор не могут объяснить, как это произошло и кто виноват. Но это случилось. Такой удобный, тёплый, понятный и безопасный советский мирок был разрушен в одночасье и на его место пришли совершенно иные будни – капиталистические, прагматичные, расчётливые и бездушные. Конечно же, это были они – лихие 90-е…

***

Год 1990-й. Крушение одной из самых мощных империй, которые знало человечество после Римской республики. Некогда единое советское государство на глазах превращалось в экономические развалины, кое-как подпираемые ослабленными союзными республиками. Банкротство ведущих промышленных предприятий, массовые сокращения, нищенские зарплаты и пенсии, разгул преступности – это было уже не остановить. Следом за экономическими руинами появились и руины вполне себе реальные – разрушенные артобстрелами жилые дома в Степанакерте, Гушчуларе, Карадаглы и Малибейли. Межобщинный конфликт между азербайджанцами и армянами в Нагорном Карабахе, кровавые события в Степанакерте, армянский погром в Баку, Сумгаите и азербайджанский – в Ереване стали символом распада Советского Союза. Навязывание Западом ложного мнения о неотвратимости в СССР глобального структурного кризиса и необходимости радикального реформирования социалистической системы служило базовой составляющей невооружённого развала ненавистной «империи зла». Стареющие партийные бонзы более думали о своём будущем, нежели о судьбе родного народа и поэтому легко поддались внешнему давлению. Молодая номенклатура рвалась проявить себя, побольше урвать и поменьше заплатить. М.С. Горбачёв объявил Перестройку, Гласность и Ускорение. По словам первого и единственного президента СССР, они должны были вывести советскую экономику из глубокого пике.