Ксения Спынь - Дальний свет

— Несколько суток мы двигались на запад.

— И, возможно, проезжали большой город… Возможно, совсем не факт. Однако… Так, подожди, кажется, вижу.

Он приподнял эту часть карты, чтоб поймать для неё больше блуждающего света, недовольно бросил обратно.

— Совсем темень. Ты так разбираешь что-нибудь вообще?

— Топливо кончается, — Китти поднялась в полутьме лёгкой тенью, придвинулась к горелке. — Сейчас.

Запахнув пальто, она быстро направилась к выходу.

— Ты куда?

— За бензином. Думаю, подойдёт, — она на секунду обернулась в дверях.

— Подожди, — Феликс вскинул руку. — Стой вот так.

— Стою, — она застыла вполоборота: рука на ручке двери, лицо — в блуждающих пятнах света и тени, но кажется, губы выгнулись чуть насмешливо, как будто она уже угадала его мысли.

Феликс приблизился на несколько шагов, сместился в сторону для нужного ракурса. И как он прежде не замечал этого сходства…

— Китти, скажи пожалуйста, — он подошёл вплотную, внимательно изучая дверной порог. — Вот эти все слухи, что у тебя в родственниках был кто-то из ССО… Это слухи? Или всё-таки нет?

Она взглянула и тут же отвернулась. Спокойно осведомилась:

— В Шаторском был архив?

— Был. Неплохой довольно, скажу тебе.

Уголки губ дрогнули уже более явственно.

— Ну да, — Китти обернулась. — Я не Башева, я Эрлина. И не смотри так, будто для тебя это новость.

Она вышла за дверь.

Машина стояла поодаль. Китти к ней не пошла.

Вместо этого она свернула в сторону, к черневшему лесу: покрыв крутой пригорок, он уводил вниз по склону.

Дальние деревья таяли в снежной дымке. Ближние… да, вот это, она схватилась — раз, второй — нет, в третий ветка всё-таки не обломилась и дала не упасть.

Она склонилась над самой пропастью, глубоко вдыхая мороз. Муть накатила на минуту, но нет, ничего. Дождавшись, когда в глазах просветлеет, Китти с усилием выпрямилась. Ветвь дерева была толстой и крепкой, она помогала удерживать равновесие. При охватившем вдруг ознобе это было нелишним.

«Скоро будешь падать на ходу, как те каторжники».

Почувствовав затылком, что кто-то смотрит, она обернулась. Призрак стоял в нескольких шагах от неё.

— Уморить себя голодом во искупление? — он покачал головой. — На тебя это похоже.

Китти отпустила ветку, развернулась лицом к нему.

— И чего же ты хочешь на этот раз?

Белый лес застыл в тонком, чуть слышном звоне — так звенит хрусталь, если потревожить его мягко-мягко. Где-то из под снега проглядывали красные ягоды, навсегда схваченные невесомой коркой льда, и кончики веток дремали в сизоватом налёте инея. От прикосновения они просыпались на миг и отвечали пальцам печальным и радостным холодом, но секунда — их вновь сковывали чары, погружая в дрёму и застывший покой.

Это было царство грёз, царство давно несбывшегося и вечного сна. Из него нельзя было уйти.

Она позвала, но никто не отозвался на имя: теперь оно лишь краснело здесь ягодами из-под снега. Все, кто прошли этими дорогами, скрылись в белых вихрях и больше не могли её услышать.

Всё же, что осталось ей — бродить в зачарованном лесу…

Звуки музыки гремели уже в отдалении, в недрах школы, здесь же коридоры были пусты. Она шла вдоль стены и, казалось, думала пробраться незамеченной. Белое платье, перекроенное из какого-то старого безразмерного сарафана, но красиво усыпанное пластмассовыми блёстками, два хвостика, схваченные бледно-розовыми лентами, свисают на плечи — ей семнадцать, и она… нет, едва ли красива, но ведь не хуже всех тех разряженных девчонок. Да, совсем не хуже — она расправила плечи и даже улыбнулась почти победно: сегодня выпускной, а значит, эти стены и этих людей она видит в последний раз. Вот практически и всё…

Из-за угла появился её одноклассник.

— Ага, — она подалась было назад, но он оказался быстрее и вмиг почти прижал её к стене, рукой преградив путь к отступлению. — И куда это ты собралась так рано?

— Домой, — процедила она, опустив взгляд.

— Домой к мамочке? — в тоне послышалась едкая насмешка. — Хорошим девочкам пора в постельку? Могла бы, к слову, вообще не краситься, всё равно страшная, как макака.

Она сглотнула ком, подступивший к горлу, подняла взгляд:

— Что тебе надо?

— Да так, ничего особенного, — он неспешно смерил её взглядом. — Ты же, конечно, не против?

— Вообще-то против, — она попыталась просочиться между ним и стеной. — Дай пройти.

— А так? — в его руке мелькнул ножик. Лезвие рассекло воздух и застыло впритык к её горлу.