Ксения Спынь - Дальний свет

— И о чём речь?

— Ну, вы же не разговариваете.

Феликс поколебался секунду, подошёл к ней.

— Ну ладно тебе. Говори, — она отвернулась и не хотела на него смотреть. Феликс положил ладонь ей на плечо. — Ну, Китти.

Она наконец повернула голову. Тихо заговорила:

— У меня теперь доступ к внутренней информации и к некоторым базам. Я могу передавать всё это оппозиции — хотя бы тебе лично.

— Но… это же, наверно, опасно? — потерялся он.

— Конечно, опасно, — буднично ответила Китти. — Но, по-моему глубокому убеждению, такие сведения того стоят.

— Нет, подожди, — Феликс вскинул руки. — То, что нам бы это было очень нелишне, это понятно. Мне интересно, зачем ты это будешь делать.

— А это вы должны прекрасно понимать и сами, господин Шержведичев, — Китти прошла чуть вперёд, оставляя его за спиной. — Думаешь, у тебя монополия на бессмысленный героизм?

Уже с расстояния она обернулась, чуть громче спросила:

— Так что? Ты подумаешь?

— О чём тут думать, — Феликс в несколько шагов нагнал её. — Да. Разумеется, да. Какой ещё может быть ответ.

Китти чуть улыбнулась уголками губ:

— Ну да, от таких предложений не отказываются? Даже если их делает ссо-шная мразь.

— Китти, — он приобнял её за плечи, понимая, что сейчас не та ситуация, когда можно просто отшутиться. — Извини, не так понял… Увидел тебя тогда, в телевизоре — что я должен был подумать? — и ещё раз, через силу. — Извини, пожалуйста.

В её глазах промелькнуло какое-то тёмное удовлетворение.

— Извиняю, — она легко вывернулась из его объятия и отошла немного. — Тогда увидимся. Я тебя найду.

Скоро стук её каблуков растворился в темноте. Ещё минута — и где-то близко прошумел отъехавший автомобиль.

— И что, всё дело в деньгах?

— А что ты думал, — заметила Китти. — Что все идейные оппозиционеры?

Перед ними лежали разложенные бумаги из музыкальной шкатулки.

— Нет, ну я понимал, конечно, что чисто идейных и бескорыстных там немного, — Феликс нервно дёрнул плечами. — Но чтоб вот так… И потом, как Нонине это допустила, с её-то паранойей.

— Думаю, она не была инициатором, — задумчиво проговорила Китти. — Скорее всего, это была идея самого Замёлова. Софи она, конечно, вряд ли нравилась. Но пока это приносило свои плоды, она мирилась. Когда же у Замёлова перестало получаться, она его грохнула.

— Так, может, это и не она? — он кивнул на бумаги. — При таком раскладе?

— Это она, — Китти кивнула. — Конечно, не лично. Через Кедрова или его людей. Но это точно она.

Феликс перевёл взгляд со сводки телефонных звонков на распечатку банковских платежей — все переводы с некого счёта в течение почти двух лет, один из получателей был обведён в круг чернилами (по всей видимости, самим Замёловым). Эти реквизиты Феликс узнал: основной и общеизвестный счёт, наиболее часто использовавшийся оппозицией. Счёт же, с которого шли платежи, пояснила Китти, периодически использовался Нонине для разных кулуарных дел.

— А может, всё-таки фальшивка? — Феликс посмотрел на неё почти с надеждой. — Не знаю… коллаж, ретушь. Провокация, в конце концов!

— А это тогда что? — Китти кивнула на третий листок. На нём разместился печатный текст: электронное письмо с подробным перечнем того, кто что сделал на момент сходки, о чём распространялся и что планировал делать в дальнейшем.

— Было? — она пристально смотрела на Феликса. Он ещё раз взглянул на дату (трёхлетней давности сентябрь), обречённо кивнул.

— Было.

Адресатом письма снова значился Замёлов. Отправителем же — некий Хустик. Это, конечно, прозвище, звали его, кажется, Анатолий Курчатов. Феликс вспомнил теперь, что тот почти всегда присутствовал на сходках, но всякий раз настолько терялся среди лиц и голосов, что в то же время его как будто и не было. И, понял Феликс, об этом человеке он не знал практически ничего, кроме имени (даже облик Курчатова словно расплывался каждый раз перед глазами).

— Слушай, так может, в нём всё и дело? — заговорил он с новым приливом энтузиазма. — Он мог быть засланным и действительно сливать инфу… Ну и всё на этом! А остальное — ну неужели Нонине не могла заказать все эти бумажки, если они ей понадобились?

— Зачем? — сказала Китти.

Феликс подумал:

— Да, действительно, зачем.

— Ты же знаешь, как делается компромат для публики, — Китти кивнула на листки. — Это было бы слишком тонко.

— И бросало бы тень на саму Нонине. Ну а если не она, а Замёлов… Хотя нет, — Феликс прервал теперь сам себя. — Какой идиот стал бы шантажировать Нонине какими-то бумажками, — он помолчал, затем уставился на Китти. — Зачем он вообще это сделал? Все эти махинации со шкатулкой?