Джонатан Коу - Номер 11

— Помнишь, нас возили на ферму, где делают продукты, там еще все такое автоматизированное. Это был ужас. Некоторые из нашего класса не могли на это смотреть. Изабель и Анунья с тех пор не едят мясо. Может, и он на такой работал?

— Весьма вероятно, учитывая, что «Санбим Фудс» поставляет свою продукцию компании «Группа Брануин», — заметила Фиби. Что такое «Группа Брануин», она не пояснила, а я в ту пору ничего о них не знала. — Они числят себя среди передовых — с гуманным отношением к животным, вольным выпасом и прочим, но… бывает, что красивые слова лишь прикрывают гнусные прегрешения. А кроме того, в самом начале производственного цикла им очень даже не помешают люди вроде Лю, которых можно заставить трудиться в ужасных условиях.

— И что вы дальше намерены делать? — спросила Элисон, возвращая разговор в практическую плоскость.

— Не знаю пока. Подождем — увидим. Взяла в библиотеке самоучитель мандаринского, и потихонечку мы начинаем друг друга понимать. И кажется, память к нему тоже понемногу возвращается. Он постоянно твердит один слог — сперва я думала, что это какое-то слово, которого я не понимаю, но сейчас склоняюсь к мысли, что это чье-то имя. Сянь.

Лю обернулся и пытливо уставился на Фиби, будто ждал от нее чего-то очень важного.

— Сянь , — повторил он. — Сянь!

— Точно, — отозвалась Фиби. — Ты хочешь найти его, да? Я тебе помогу.

— Найти Сянь! — Лю энергично закивал.

— Моя теория такова, — продолжила Фиби. — Правда, это лишь теория. Но предположим, что Лю и Сянь вместе приехали сюда из Китая — легально или нет, но в любом случае они, скорее всего, отвалили какому-то прохиндею кучу денег за проезд. Потом их разлучили — возможно, прежде чем Лю взяли на работу в «Санбим Фудс», а может, и позже. Либо они работали вместе, кто знает. Ясно одно: если компания базируется в Кенте, а Лю в итоге оказался в Йоркшире, его и других рабочих перевозили с фермы на ферму, что разбросаны по всей стране, и порой на приличном расстоянии. Далее, предположим, что в какой-то момент Лю решил, что с него хватит. И однажды ночью, когда их, допустим, выгрузили у автостоянки для короткой ночевки, он просто улизнул от сопровождающих и дал деру.

— Но он не убежал бы без Сяня, — возразила я.

— Да, ты права, — подумав, согласилась Фиби. — Должно быть, их разлучили много раньше. Возможно, сразу по приезде в Британию.

— Очень надеюсь, что с ним все будет хорошо, — сказала я, выпрямляясь в кресле и приканчивая чай. И вдруг увидела на стене часы, они показывали половину третьего. Дедушка с бабушкой наверняка уже вернулись и теперь беспокоятся, не зная, куда мы подевались. — Большое спасибо за чай и за то, что поставили меня на ноги. Но нам с Элисон пора домой.

Фиби проводила нас до входной двери:

— Заходите еще, буду рада. Жаль, что мы начали с недоразумения. Я вовсе не собиралась пугать вас в лесу, но мне позарез нужно было найти эти карты. Не хочется, чтобы полиция вычислила, где искать Лю, так что… держите все это при себе, ладно?

— Конечно! — откликнулась Элисон.

И только уже выйдя на крыльцо, я вспомнила:

— А что случилось с вашей пустельгой?

— Откуда ты знаешь, что у меня была пустельга? — изумилась Фиби.

— Видела однажды, как вы ее выпускали в небо — там, в Вествуде. Несколько лет назад.

— Табита… — задумчиво произнесла Фиби, и взгляд ее на мгновение потух. — Я держала ее в сарае в саду. Но как-то ночью сарай взломали. Я так и не выяснила, кто это был. Ее задушили.

Мы ахнули.

— Но это же подло! — возмутилась Элисон. — И кому только в голову такое приходит?

— Не знаю. В городе на меня осерчали — вероятно, за то, что миссис Бейтс меня любила и оставила мне дом. Странные люди, очень странные. — Улыбнувшись, она протянула нам руку: — Но теперь вы со мной познакомились и знаете, что я не такая плохая, как обо мне говорят. Расскажите дедушке с бабушкой, что я не сумасшедшая злыдня, что снует вокруг, убивая старушек. Пусть обо мне пойдут хорошие слухи для разнообразия.

— Расскажу обязательно! — пообещала я.

По очереди мы крепко пожали протянутую руку, и я поймала себя на том, что впервые в жизни не боюсь Бешеной Птичьей Женщины. Но я также понимала, что никогда не привыкну ни к металлическим штуковинам, которыми она утыкала себе все лицо, ни к татуировкам на шее и вокруг глаз. Зачем себя так уродовать? Что подтолкнуло ее к этому? В моей голове брезжила догадка, неопределенная и, однако, неискоренимая: к этому неким образом причастна картина, что висит у нее в гостиной, — пустошь накануне бури и чудовищный черный дом на вершине гряды. Но я не осмелилась спросить ее ни тогда, ни потом.